"Алексей Зубков. Хорошая война ("Плохая война" #2)" - читать интересную книгу автора

оппонентов слева.
Среди чудес присутствовали также превращение воды в вино, чудо о пяти
хлебах и спасение симпатичной блудницы от побивания камнями.
- Да-а... - только и смог вымолвить Бартоломео.
- Что 'да', Бартоломео? - спросил Горгонзола, - Я понимаю, что здесь
что-то не так, но не могу понять, что именно. Про все, что я здесь вижу, я
читал в Евангелиях.
- Знаешь что? Или читай Евангелия полностью, или вообще не читай.
- Прихожане, как ты сам отлично знаешь, не читают вообще. Представь,
что я простой прихожанин, и объясни, в чем тут дело.
Бартоломео замер, как громом пораженный. Прихожане, за редким
исключением, Библию не читали, а о ее содержании узнавали из проповедей
сомнительной грамотности приходских священников и умеренно профессиональной
росписи церковных стен и алтарей.
- Здесь все не так! Здесь все Святое Писание сводится к еде, вину и
мордобою. И еще эта баба полуголая тут пририсована! Христос учил добру и
справедливости. Где здесь об этом? Посмотри, чему учит людей такая картина?
- Ну ладно, а что ты скажешь про центральную часть?
Горгонзола вынул из рук монаха первый лист и продемонстрировал ему
второй. Центральная часть триптиха изображала распятие. Здесь Патер обошелся
без подтасовок, но существенно сместил акценты относительно традиций.
Принято было писать Иисуса страдающим, а под крестом изображать
торжествующих негодяев в парадных экзотических доспехах. Здесь же Христос
сурово взирал с высоты креста на испуганных грешников у подножия Голгофы.
Грешники у Патера всегда получались очень правдоподобно. Сверху вилась лента
с надписью 'Он вернется'.
- Эээ... - растерялся Бартоломео. Как ни посмотри, сын Божий выглядел
достойно, пусть и не совсем канонически. Ограничений насчет отрицательных
персонажей вокруг распятия традиция не предусматривала. Надпись тоже была
неоспорима. Добрые католики не должны сомневаться во втором пришествии.
- Я не пойму, в чем дело, но здесь тоже что-то сильно не так, -
прокомментировал Горгонзола.
- Сцена распятия всегда предполагала изображение страдания, - ответил
Бартоломео, - Сын Божий страдал за людские грехи. Если исключить страдание,
что остается? Умер, воскрес и обещал вернуться?
- Мечта каждого рыцаря. Им понравится.
- Мечта каждого грешника, который боится смерти и готов отказаться от
загробной жизни ради того, чтобы доделать свои жалкие делишки в жизни
земной.
- Хм... А ведь я бы сам не догадался, - потер переносицу Горгонзола.
- Такие, как он, проживают жизнь и не догадываются. Наверняка считают
себя добрыми католиками и уверены, что попадут в рай.
Третий лист раскрывал тему второго пришествия. Из правого верхнего угла
в левый нижний двигалась армия праведников, вооруженных пиками и алебардами.
В строю на местах фельдфебелей виднелись ангелы, узнаваемые по крыльям и
белым одеждам. Перед строем шествовали архангелы с двуручными мечами. Мечи,
как и все прочее оружие и доспехи на картине, были нарисованы с реальных
прототипов. Командовал армией, по-видимому, архистратиг Михаил, вооруженный
огненным мечом. Рядом с ним находился, по-видимому, Гавриил, державший в
руках трубу, поразительно похожую на 'Корову Унтервальда'. А вот