"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу автора

Я положил трубку на стол. Показалось, или я в самом деле услышал
немецкий окрик? Если так, то немцы, значит, ворвались в блиндаж... Значит...
Но я не хотел, не мог этому верить. Я не мог себе представить, что взвод
Лемешко - эти чудесные, смелые, мужественные люди - уничтожен, перебит
врагом, что немцы уже хозяйничают в нашей траншее. Вбежал Веселков.
- Как там?
- Вся батальонная артиллерия и дивизион соседей работают на Лемешко,
рев стоит.
В ночном бою очень большое, почти решающее значение имеет внезапность.
Ночь - хороший помощник тому, кто умеет нападать неожиданно и смело. Ночью,
да еще такой темной, с дождем, как сейчас, легко подобраться к самым
траншеям, ворваться в них. О том, что егеря, стоявшие передо мной, умеют
нападать внезапно, я знал давно. Еще в прошлом году они вырезали в 136-й
дивизии целый взвод, стоявший в боевом охранении: проглядели наши солдаты,
не заметили вовремя, как немцы подбираются к ним, и поплатились жизнью.
Какими силами напали теперь фашисты на Лемешко? На каком расстоянии от
траншей он успел заметить их и когда открыл огонь?
Батальоны такого типа, как наш, были созданы для системы укрепрайонов,
то есть для войны оборонительной, а не наступательной. Так как
предполагалось, что мы должны сидеть на одном месте, нам было дано много
отличной боевой техники, но у нас было чрезвычайно мало людей. Весь расчет
строился на огневой мощи наших пулеметов и пушек. Боевое крещение мы
получили на Волге, в районе Селижарово, в дотах. С тех пор как был оставлен
этот район, мы уже воевали наравне со всеми стрелковыми частями. Мы не
участвовали в атаках, а только поддерживали их своим огнем. Каждому станет
ясно, почему нас не посылали в атаки: на станковый пулемет системы Максима у
нас полагалось всего четыре человека, а это по сравнению с обычным расчетом
вдвое меньше. Если в оборонительном бою эта разница никак не ощущалась, нам
хватало и четырех человек на пулемет, то в наступлении, где нужно было
тащить и станови, и тело, и коробки с лентами, мы оказывались совершенно
непригодными.
У Лемешко, как говорится, людей было в обрез и даже меньше. Взвод имел
на своем вооружении два станковых и два ручных пулемета, но для их
обслуживания полагалось всего двенадцать человек. Тринадцатым значился сам
командир взвода. Это по штатному расписанию. Но у нас были потери больными,
убитыми и ранеными, и во взводе Лемешко, вместе с ним, в наличии было не
тринадцать, а лишь восемь человек. А обороняли эти восемь человек участок в
триста метров. Правда, вместе с ними в окопах находились еще
прикомандированные к взводу два солдата с ружьем ПТР, артиллерийский
наблюдатель и санинструктор Хайкин. Но эти люди выполняли свои специальные
обязанности, и оборона участка все же в основном возлагалась лишь на
пулеметчиков. Кто же были эти восемь человек?
Лейтенант Лемешко, донбассовец, смелый, веселый, хитроватый, прибыл к
нам еще в сорок первом году под Селижарово прямо из госпиталя. Войну он
встретил на границе, где был легко ранен в руку. Мне нравилась его
невысокая, немного угловатая, кряжистая фигура, небольшие, зеленые, всегда
прищуренные в улыбке глаза. Не было случая, чтобы он на что-нибудь
пожаловался, у него всегда было хорошее настроение, он шутил даже тогда,
когда другие вешали нос. Однажды во время марша нам не смогли из-за
распутицы подвезти вовремя продукты, и мы целый день грызли одни сухари.