"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу автора

батальона. Я ждал этого звонка и нарочно из-за него остался в блиндаже. Мы
были вдвоем с Шубным. Халдей и Иван Пономаренко ушли с Макаровым.
- Как ведет себя немец? - спросил Коровин.
- Нормально - стреляет и светит.
- К тебе вышел начинж. Уточни с ним передний край. Будем ставить перед
тобой "лепешки" и "коробочки".
То, что ко мне идет начальник инженерной службы батальона и будет
ставить противотанковые и противопехотные мины, - это очень хорошо. Однако
идет он не вовремя. Лучше, если бы он сделал это завтра. Во всяком случае,
теперь надо будет подольше задержать его на КП, а потом отвести к Сомову. В
три часа начнет светать, работы закончатся...
Начальник инженерной службы батальона капитан Локтев пришел час спустя.
Он высок ростом, ладно сложен, молод, белокур, румян и пользуется
неотразимым успехом у медичек из санчасти батальона. Я знаю об этом,
усаживаю его за стол, угощаю чаем с клюквой и начинаю не спеша несколько
легкомысленный разговор о женщинах, не забывая отдать дань неотразимости
начинжа. Он скромничает, но разговор ему явно нравится, и я не унимаюсь,
тяну время. Однако всему приходит конец. Напившись чаю, Локтев придвигает к
себе схему переднего края, долго рассматривает ее.
- Противотанковые мины мы поставим сзади тебя, в лощине, - говорит он.
- Остроумно! Чтобы я сам подорвался на них?
- Ничего, не подорвешься. Мы тебе проходы сделаем.
- Вы мне лучше кусты заминируйте как следует.
- И кусты заминируем. Весь твой передний край.
В это время шумно вваливаются в блиндаж Макаров, Халдей, Пономаренко.
- Все, командир, - весело говорит Макаров. - Лемешко вышел вперед.
- Это куда "вперед"? - настораживается Локтев.
- Пойдем покажу, - говорю я.
Мы выходим наружу. Светает. Навстречу нам, устало переругиваясь, с
лопатами на плечах идут артиллеристы, минометчики, телефонисты, ездовые.
- Откуда они? - допытывается Локтев.
- С работы, - говорю я. - Сейчас увидишь.
Ход сообщения начинается от оврага и, петляя, тянется по полю. Сперва
он только по пояс нам, но скоро мы уходим в него с головой.
Лемешко устроился прочно. Пулеметы, закутанные плащ-палатками, стоят на
открытых площадках, в нишах - коробки с лентами, цинки, гранаты всех
назначений. Ловко, все под руками. Молодцы! Фесенко, усталый, перепачканный
землей, улыбается:
- Товарищ капитан, я сейчас одного немца - он вылез на бруствер - так
полоснул, он аж пятки в небо! К нему второй вылез, хотел, видно, утащить в
траншею, а Важенин, - кивает он в сторону сержанта, стоящего рядом с ним, -
а Важенин и второго уложил. Ну и переполох у них поднялся, послушайте!
Прислушиваемся. Немцы в самом деле о чем-то громко, встревоженно
переговариваются.
- Галдят, - поясняет Фесенко.
Несколько минут спустя возле нашей траншеи начинают бесперебойно
рваться мины.
- Ага, не любят, - говорит Лемешко, подойдя к нам. Он лукаво
улыбается. - Не любят!
- Ничего, привыкнут, - деловито замечает Фесенко. - Приучим.