"Ефим Зозуля. Мастерская человеков (Роман)" - читать интересную книгу автора

летишь. Надо на начальство волком смотреть. Но и это не помогает! Тут можно
тоже перегнуть палку.
- Значит, очевидно, надо так действовать, - сосредоточенно глядя себе
на колени, подумал вслух Сергей Петрович. - Надо сохранить спокойный и
независимый вид, делать так, как будто наперекор воле начальства, а в
последнюю минуту повернуть... Да? Произнести смелую речь против начальства,
а уже в самом конце с пафосом призвать к тому, чего начальство хочет? Да?
- Не могу сказать, - пожал плечом Головкин. - Может быть, это и
хорошо, а может быть, и плохо.
- А как с голосованием? - вяло, без всякого интереса к разговору,
спросил мещанин, положив в рот лепешку от кашля. Он очень боялся простуды.
- Ведь надо же знать, за кого руку подымать. Черт его знает, за кого руку
подымать! У вас ведь голосуют на каждом шагу. Как угадаешь волю большинства
и как угадаешь, за что нужно голосовать? Ведь, если не угадаешь, прощай
квартирка, уют, покой, благополучие. Ужасно неприятно! Действительно, не
прав ли мой товарищ Лефруа, который сбежал перед границей? Как вы думаете?
- обратился он к Капелову. - Можно ли будет мне устроиться в Москве? Я ведь
не люблю всех этих историй. Для чего все эти мучения? Я хочу пожить
по-человечески. Ведь один раз человек живет на свете.
- Да, это трудный вопрос, - ответил Головкин сразу и приспособленцу и
мещанину. - Тут не всегда угадаешь, как держаться. Иногда бывает, что
сделаешь что-нибудь, весь коллектив тебя поддержит, а потом он вместе с
тобой и отвечает. Да, бывает так, что и весь колхоз отвечает. И завком
поддержал, и местком поддержал, и партячейка была за увольнение. Вот одного
моего знакомого, молодого парня, уволил директор. А что потом произошло?
Подумайте только! Директора сняли, завком переизбрали, местком тоже и даже
партячейку расформировали. Вот вам! А почему? Потому что неправильно было!
Несправедливо было! А сколько человек голосовало? Уж, казалось бы,
большинство было, и авторитеты все высказались. Нет, у нас трудно, у нас
нельзя слепо полагаться на других, надо с собой считаться, со своим
сознанием, со своей совестью.
Приспособленец оживленно сказал:
- По-моему, самое правильное при таких обстоятельствах - ни в какую
сторону не вылезать, держаться спокойно, ничем особенно не дорожить, не
лезть с проектами, не проявлять особенно инициативы, вообще не шуметь. Если
выскакивать, шуметь или очень много работать, обязательно будут ошибки и
кто-нибудь ими обязательно воспользуется и полезет на голову. Нет, самое
правильное - это спокойно и с достоинством, по возможности, мало делать, ни
на что не решаться. Говорят тебе - делай то-то, надо подумать и сказать:
да, пожалуй, это правильно. Говорят - не делай, то же самое - не делай. Как
вы думаете, это будет хорошо?
- Да! Это, конечно, осторожная тактика, - сказал Головкин, - но и она
не всегда вывозит. У нас отвечают не только за то, что сделано. Отвечают и
за то, что не сделано. Активность у нас на первом плане. В различных
приговорах, выговорах, упреках и обоснованиях всяких репрессий так и
мелькает, так и мелькает: "не приняты меры в том-то и в том-то",
"обвиняемый не позаботился, ни разу не созвал, ни разу не предупредил".
Особенно часто упоминается "не учел". А если и учел и кое-что сделал, но
недостаточно, то упрекают так; "ограничился устройством одного собрания"
или "ограничился устройством пяти собраний". Если написал, то "ограничился