"Борис Зотов. Каяла" - читать интересную книгу автора

половодье в 1185 году, не знаем, когда закончилось. Год на год не
приходится, как говорят в народе. Не исключено, что весна была тогда
затяжной. Многие погодные аномалии зафиксированы в летописях тех веков.
Впрочем, вы не способны и это отвергать!
Сидела на кухне приходящая домработница тетя Проня, шумно пила чай с
сахаром внакладку, словно профессорша какая, со здоровым интересом
прислушивалась к голосам, глухо и возбужденно гудевшим в столовой, и
недоумевала:
- Чего не поделили? Сердятся, будто в трамвае зажатые. Добро бы по делу
спорили, а то какой-то князь им дался. И не по пьяному делу - профессор
больше рюмки не принимает, а молодой и вовсе в рот не берет - комсомольцу не
разрешено. Женщины нет в доме - вот в чем беда, тут завоешь, а не закричишь.
- ... Вы и это будете отрицать?! - в ярости кричал профессор. - Что
разлив мог быть в мае?
- Допустим, - тоже входя в азарт, быстро отвечал студент, - допустим
такую вещь. Но тогда возникает вопрос: как Игорь с войском прошел сотни
километров в условиях половодья и распутицы? Ему пришлось бы обязательно
преодолевать такие реки, как Десна, Сейм, Псел, Ворскла, тот же Северный
Донец, еще многочисленные притоки, разлившиеся как море, Перепрыгнуть эти
преграды? Вплавь, километры в ледяной воде? А раскисшие дороги?
- О-о, - застонал, обхватывая голову ладонями, профессор, - прости их,
господи, ибо не ведают, что творят! Какая наивность!..
Конное дело - особое дело. Каждый предвоенный мальчишка грезил чапаевской
развевающейся на скаку буркой, но мало кто знал, чем дается это звонкое, как
труба: "впереди на лихом коне".
Война перекинула Андриана из профессорской благоустроенной квартиры в
другой мир. Теперь Андриан спал на втором ярусе нар, а день проводил в
учебном поле, на плацу и в потной атмосфере конюшни, - если не был назначен
в суточный наряд, караул или не разгружал уголь. В школе и в институте
Пересветова уважали за блестящие способности, за начитанность и за успехи в
учебе. Здесь, в полку, на первом месте была готовность беспрекословно
выполнять любые приказы, ценилась расторопность и требовалась выносливость.
Как ни кисло было Андриану, больше всего на свете он хотел стать настоящим
конником - лихим рубакой, как Рыженков. В мечтах видел, как на рубке, на
полном карьере поражает клинком все мишени.
Владение конем и холодным оружием особо ценилось в полку. Нет, не
ценилось - не то слово: с пристрастием взращивалось и с огромнейшей и
искренней любовью приветствовалось всеми кадровыми кавалеристами.
Командир эскадрона твердил:
- Кавалерия - не ездящая верхом пехота. Это подвижный род войск. Развивая
успех, достигнутый танкистами, мы будем атаковать в конном строю.
Андриан полюбил горячее конное дело. Он часто думал: вот появилась
авиация и танки, а ему неожиданно выпала доля готовиться воевать за
Отечество точно так же, как восемь веков назад. Тогда готовились русские
витязи "потручати" мечами по поганым половецким головам. Он выедет в поле,
как и те витязи, с узкой полосой отточенной стали в руке... Правда, они были
в доспехах, а его сердце прикрывает только комсомольский билет. Правда, враг
имел луки и стрелы, а теперь - пули и снаряды, Андриан начинал понимать, что
страна напрягается, пуская в борьбу все - все средства, какие есть. А борьба
эта получилась совсем не такой, какой ее представляли студенты-историки в