"А.Л.Зорин. Чувственная европеизация русского дворянства ХIХ века " - читать интересную книгу автора

реинтерпретируются, как анализ русской души. И что существенно, что такая
реинтерпретация, даже прямое искажение слов Достоевского не выглядит
совершенно противоречащим намерениям автора, который именно и считал, что
русская душа и есть идеальное воплощение человеческой натуры.

По мнению Достоевского, русский человек был достаточно широк, чтобы
понять и включить в себе души всех остальных народов мира. Эта идея получила
свое полное выражение в последнем произведении - эссе Достоевского, которое
можно рассматривать, как его завещание, в знаменитой Пушкинской речи,
которую он произнес на открытии памятника Пушкину в Москве в июне 1880-го
года примерно за полгода до смерти. К тому времени статус Пушкина, как
национального поэта был уже вполне утвержден, то место главного основного
национального поэта, которое я описывал, было уже вполне занято Пушкиным в
русском общественном мнении.

И в соответствии с вот этой традицией романтического национализма, о
котором я говорил, Достоевскому предстояло сделать свои заключения о миссии
всего народа на основании творчества его самого великого писателя. Задача,
которая стояла перед Достоевским, вообще говоря, была непростой. Ему надо
было представить, вероятно, самого космополитического из русских поэтов в
качестве символа русской уникальности. Это было нелегким делом, но
Достоевский нашел исключительно элегантное и сильное решение.

Он увидел и творчество Пушкина, а через него русскую уникальность в
том, что именно русские способны понимать другие народы лучше, чем эти
народы способны понимать себя. В объяснении "Пушкинской речи" Достоевский
писал: "Особая, характернейшая и не встречаемая кроме него, в смысле
Пушкина, нигде и ни у кого, черта художественного гения, способность к
всемирной отзывчивости и полнейшего перевоплощения в гениях чужих наций и
перевоплощения почти совершенного. В Европе были величайшие художественные
мировые гении. Шекспиры. Сервантесы, Шиллеры, но ни у кого из них не видел
это способности, а видел только у Пушкина. Способность эта есть всецело
способность русская национальная. Народ же наш именно заключает в душе своей
эту склонность к всемирной отзывчивости, и к всепримирению, и уже проявил ее
во всю с 200-летия петровской реформы не раз".

У этого анализа есть, конечно, и отчетливое политическое изменение.
Именно народ, который может понять любые другие народы, и должен занять
особое и уникальное место во всеобщем политическом миропорядке.

Как писал Достоевский: "Ведь мы разом устремились тогда к жизненному
воссоединению, к единению всечеловеческому. Мы не враждебно, как казалось,
должно было случиться, а дружественно, с полной любовью приняли в душу наши
гении чуждых наций, всех вместе, не делая преимущественных племенных
различий, умея инстинктом почти с самого первого шагу различать, снимать
противоречие, извинять и применять различие, наш удел есть всемирной, и не
мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к
воссоединению людей".

Достоевский знал, что Россия намного более бедная и отсталая страна,