"В.Зорин(сост). Выше нас - одно море (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

правого края, вдруг протянул капитану ладонь.
- Смотрите, букашка какая, - сказал он, - паучок...
Васильев увидел маленького краба. Совсем маленького, ну с наперсток от
силы. Краб протянул под себя ножки, чёрные глазки его настороженно глядели
на капитана, грозно топорщил он рыжие усы. Словом, вид был у краба
решительный, неприступный, и паучка он, действительно, напоминал.
- Дай-ка сюда, - сказал Васильев и осторожно пересадил краба на свою
ладонь.
"Ольге сувенир будет, - думал он, выбираясь с фабрики, - забавный
крабишко".
Ольга любила диковинки, привозимые с моря. Команда, удивительное дело,
об этой страсти узнала довольно скоро, и капитану несли в каюту обломки
коралловых веток, морских ежей, ракушек, омаров, если дело бывало на
Джорджес-банке. На Лабрадоре такого добра не густо. Он опустил краба на
стол. Гость с минуту не шевелился, потом выдвинул правую клешню, поцарапал
ею стекло, неожиданно приподнялся и бочком заскользил к настольной лампе.
- Эге, брат, - сказал капитан, - так ты со стола свалишься, а я не
замечу и наступить на тебя могу...
Он принёс из спальни стакан и, ухватив краба двумя пальцами, опустил
его на донышко. Маленький краб поскрёб-поскрёб лапками стенки и успокоился,
а Васильев поставил стакан на стол, выключил лампу и стал писать Ольге
письмо. Но дело подвигалось плохо.
Капитан вздохнул, повертел ручку, отложил её в сторону, постучал по
стакану и стал рассказывать крабу про Ольгу. Никогда не говорил о ней, а тут
рассказал, как познакомились, приглянулись друг другу, как долго тянулись
случайные встречи, был отпуск в Карелии, безмятежное время, вторая молодость
капитана, радость такая, что заходилось сердце, и расплата за неё...
Три года назад была у капитана жена и дочь. Дочь взрослая, в
аспирантуре уже училась. И тут - Ольга... И не красавица, вроде, так,
обычное дело. Но сошёл с ума капитан Васильев, развёлся с женой,
по-хорошему, правда, и, прожив на свете полвека, снова стал женихом. Ольге
тогда исполнилось двадцать пять...
Хорошо было капитану и плохо. Шуму наделал много. Решительно все его
осуждали, год целый не пускали в море, болтался на ремонте да в подменных
командах, словно хуже стал знать рыбацкое дело.
Потом всё немного забылось, дали Васильеву пароход. Рыбу ловил он
порядком, не хуже тех, чьи имена мелькали в газетах. Сам он на газеты не
рассчитывал, хотел лишь "фитилей" не получать.
Но покоя не было. Мучила Васильева мысль, нехорошая такая. И оснований
не было, а мучила...
Капитан поднялся из-за стола, достал сигареты из ящика, распечатал
пачку, аккуратно снял прозрачную бумажку, положил её в пепельницу, размял
табак, обирая крошки, нащупал в кармане кителя зажигалку. Но курить
расхотелось, он отложил сигарету и подмигнул пленнику с рыжими усами:
- Тебе не понять, малыш, как трудно бывает такому большому крабу...
С вечера вновь потянул восточный ветер. Он принёс туман, снежные заряды
вперемежку с дождём. Лёд исчез начисто. До наступления темноты успели
сделать пару добрых тралений и снова завалились рыбой.
А утром пришёл стармех. Он долго мялся, что-то бубнил под нос и вдруг
объявил, что пропускает втулка, надо приподнять, а то вода в картер