"В.Зорин(сост). Выше нас - одно море (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

Его траулер "Лось" незаслуженно носил такое гордое имя. Был "Лось"
судном с изношенной машиной, гнилым корпусом и не имел никакого ледового
класса. Честно говоря, узнай Регистр, что "Лось" болтается во льдах, не
миновать скандала. Но план по филе есть план по филе, и его не выполнишь на
Джорджес-банке.
На Лабрадор Васильев пришёл перед Новым годом. Рыба шла хорошо, её не
успевали обрабатывать. Люди работали весело, каждый понимал, что ещё веселее
будет на берегу, когда придут они за получкой.
Уже разменяли вторую сотню тонн рыбопродукции, когда появились льды.
Двое суток швырял норд-вест водяную пыль, быстро падала температура, и в
эфире зазвучали тревожные голоса капитанов.
Капитаны повздыхали, поохали на совете и принялись добывать рыбу во
льдах. Искали разводье и набивались в него так, что грозила опасность
шарахнуть друг друга или в лучшем случае сцепиться тралами, что тянулись за
кормой на добрый километр. Хлопот, конечно, прибавилось. Тут же сновали
юркие бортовики-иностранцы, добавлял и страху туман и неожиданные снежные
заряды. Локатор работал, не переставая, и капитанам ночью не приходилось
спать.
Не спал и капитан Васильев.
Больше всего боялся он получить пробоину от удара о льдину во время
вытравливания ваеров, когда хочешь или не хочешь, а дай машине полный ход и
старайся держать судно точно на курсе, иначе так завернёшь трал, что,
распутывая его, палубная команда устанет материться, но какой тут к чертям
точный курс, когда торчат кругом ледяные обломки размером с пароход, -
зелёно-синие дьяволы...
Риск, разумеется, был. Он усугублялся тем, что существовал приказ,
настрого запрещавший капитанам входить в лёд. Не только промышлять, но даже
входить в лёд возбранялось. Но приказ приказом, а... Короче, все знали, что
на Лабрадоре лёд и что флот на Лабрадоре, и приказ сохранял свою силу.
Сгорит капитан: иди сюда, голубчик... Обойдётся - значит обойдётся.
Проходили дни. Если дул норд-вест, льда прибавлялось, и флот искал рыбу
в новых квадратах. Задувал восточный, приносил с Гольфстрима теплый воздух,
жал ледок к канадскому берегу, и становилось полегче.
Ночью капитан не раздевался. Сбросив сапоги, он ложился на кривой
диванчик. Иногда приходил к Васильеву сон, но капитан просыпался при каждом
толчке и лежал в темноте, ожидая новых толчков, болезненно морщился. Потом
поднимался с дивана, накидывал шубу и в тапочках на босу ногу выходил на
мостик.
Тяжёл был крест у капитана Васильева, но нёс его он достойно. В то утро
затих остовый ветер, и проглянуло ненадолго солнце. Лёд разогнало,
обнаружилась обширная полынья, и рыба ловилась на удивление. Скоро её некуда
было складывать, забили треской два ящика на палубе, бункер полный, да
последний трал вытянули тонн на пятнадцать, он так и остался лежать целиком
на оттяжках.
Легли в дрейф, объявили подвахту, и штурман записал в журнале: "Уборка
рыбы".
Васильев спустился на фабрику.
На шкере за бункером стояло человек восемь. Капитан поприветствовал их.
Ребята, одетые в жёлтые робы, бородатые, весёлые, ладные такие парни,
обернулись, заулыбались ему, и ножи замелькали быстрее. Тот, что стоял у