"Виталий Зорин. Карантин " - читать интересную книгу автора

пирамиду и таким образом выбраться наружу. Вадим шагнул к обломкам, под
ногами что-то хрустнуло. "Очки", - догадался он, но нагибаться, чтобы
посмотреть, не стал. Даже если при падении они не разбились, теперь это не
имело значения.
К сожалению, идея насыпать гору обломков и по ним выбраться из
подземелья оказалась неосуществимой. Мысль была хорошая и, наверное,
единственно правильная в его положении, однако все крупные обломки были
намертво соединены друг с другом арматурой, а из мелких пирамиду высотой в
пять метров не соорудишь. И все же где-то около часа Вадим, сбросив с плеч
рюкзак, пытался насыпать гору из мелких камней и земли под проломом в
кровле. Работал исступленно, не замечая ни времени, ни результатов своей
работы. Остановился только тогда, когда до мелких камней через переплетение
арматуры стало невозможно дотянуться.
Он словно очнулся. Распрямил спину и с замиранием сердца повернулся.
Горка получилась всего полметра высотой. Руки у Вадима опустились. Неужели
все? Обидно. Обидно ощущать себя мышью в стеклянной бутылке...
Вадим вытер рукавом лицо и чуть не содрал с него кожу. Цементная пыль,
смешавшись с потом, превратилась в подобие абразивной пасты. Это сколько же
драгоценной воды придется дома потратить, чтобы отмыться? Если, конечно,
придется...
- Спокойно, только спокойно, - пробормотал он. - Биться головой о
стену ты всегда успеешь...
Вадим достал из рюкзака бутылку, сделал экономный глоток. Бесцельно
прошелся по замусоренному полу, увидел слетевшее при падении кепи,
машинально поднял, отряхнул, надел на голову. Затем остановился у люка и
стал его внимательно рассматривать.
Добротный люк, как в швейцарском банке. Ни ручки, ни замка, ни
штурвала на нем не было, лишь с левой стороны на уровне груди находилось
три прорези окошка, блестевших темным непрозрачным стеклом.
Никак иначе как пуленепробиваемым. Два окошка были узкими,
горизонтальными, а одно - квадратным, чуть побольше ладони.
Именно ладони! Причем - правой, потому что именно ее матовый отпечаток
нечетко просматривался на полированном стекле. Понятно теперь, каким
образом открывался люк. И делалось это вот так...
Вадим приложил свою ладонь к отпечатку.
Неожиданно окошко осветилось зеленоватым светом, и Коробов испуганно
отдернул руку. Однако свечение не пропало - на флюоресцирующем фоне окошка
смазанным пятном чернел дактилоскопический отпечаток ладони Вадима, где
папиллярные узоры просматривались лишь местами. Все-таки не на грязные руки
был рассчитан анализатор.
Секунд десять ничего не происходило, затем зеленое сияние погасло, и
красным светом замигало верхнее окошко. Неизвестно откуда послышалось
шипение, и механический голос начал медленно, с натугой, будто с заедающего
магнитофона, говорить:
- И-ден-ти-фи-ка-ци-я не-воз-мож-на... Про-шу пов-тор-но при-ло-жить
ла-донь... В про-тив-ном слу-ча-е че-рез пят-над-цать се-ку-у-ун-н-н...
Звук сошел на нет, красное мигание погасло, и Вадим так и не узнал,
что должно было произойти через пятнадцать секунд. Может, и к лучшему.
Однако то, что электроника люка работала, поразило его.
Либо где-то в подземелье имелся автономный, изрядно подсевший источник