"Анатолий Знаменский. Завещанная река " - читать интересную книгу автора

Дьяк присыпал непросохшие строчки пыточной записи тертым песком, сдунул
лишнее и скатал свиток в трубочку. Свечи обгорели, чадящая копоть подымалась
колеблющимися струйками до потолка. Воняло свечным салом, потом и прижженной
человечиной. Дьяк снял крючковатыми, бесчувственными пальцами нагар, начал
раскатывать на столе новый, чистый свиток. Он медлил с допросом, не торопясь
очинивал перья. Ждал, пока жертва очунеется, придет в память.
Синяя, реброватая грудь Илюхи тяжело вздымалась и опадала, он корчился,
задрав бороду. В окне брезжило к утру.
- Значит, не было сечи у них в тот раз? - лениво спросил дьяк.
- Не...
- А когда же пленников Лукьян Максимов брал? Коих пытали вы в
Черкасском на майдане, на крючья сажали?
- Посля... Под Закатной станицей ловили, кто разбежался от Кондрашки со
страху...
- Чего ради вы их, невинных, лютой казни предали, ироды?
- Про то Лукьяна спросить надобно. Я отговаривал его...
- Врешь, пес! Ты с самого начала у него заместо головы был!
Илья застонал. А дьяк обмакнул перо в чернила и приготовился
записывать, голову на плечо склонил.
- Теперь говори подноготно, вор. Куда посля того цареотступник и
лиходей Кондрашка Булавин скрылся?
Илья понял, что отвечать надо не мешкая:
- В Запорожье он ушел... Подмоги у запорожских гулевых казаков просил.
На Луньку Максимова управу искал по старому казацкому обычаю... - через
силу, скороговоркой замычал он.
- То верно... - кивнул дьяк, поскрипывая перышком. И ухмыльнулся
хитро: - А чьим именем кланялся вор Кондрашка перед запорожцами? От кого
воровскую грамоту читал?
- От Черкасского круга... - в страхе сказал Илья.
Иссеченная длинниками спина горела, перебитые ребра ныли, вывернутые в
плечах руки ломило страшной болью. Илья никак не мог найти места на лавке,
так и этак пристраивался, но боль от этого не унималась. А в тлеющих углях
мангала еще калились длинные клещи.
- От круга? - удивился вроде бы дьяк. - А кто ж ту грамоту для него
составлял, ирод? Уж не сам ли Лукьян?
Дьяк перестал писать и глянул мельком в сторону мангала, в огонь. А
Илья задышал часто, с надсадой. Пот выступил у него над бровями, покатился
крупными градинами в глаза.
- Я... писал ту грамоту...
Локоть, на который опирался Илья, вдруг сам собой подломился, и он весь
распластался на лавке.
- Тьфу! - не выдержал у порога старый палач, сплюнул в сердцах. - Не
человек, бес еси! И когда только успевал путать след! Ить это беда, кого
земля носит!
Дьяк задрал бороду в дьявольском смехе, кивнул к порогу:
- Слышишь, вор? Палач вон никак не возьмет в толк, когда ты грамоту
успел накатать?
Илья дернулся, захрипел бессильно. Не было сил держать отяжелевшие
веки.
- Воды на него!