"Анатолий Знаменский. Завещанная река " - читать интересную книгу автора

и многих иных старшин, - и защучили они Кондрашку Булавина с семьей в избе,
осадили хоромы его, хотели живьем взять для царского суда и расправы. Но не
дался он живым - бабу свою нареченную смерти предал по взаимному их согласию
и дочку стрелил, а потом и себя - последней пулей. Так было.
А тело его выдали они полковнику Василию Долгорукому, коего царь послал
на Дон великий сыск править и за брата казненного мстить...
Свечи тускло горели на столе, палачи дремали у порога. Ивовые длинники
мокли в бочке. Дьяк покорно скрипел пером, и все ладно выходило.
Время от времени дьяк поднимал голову в черной скуфейке и до того
жалостливо на Илюху буркалы уставлял, что сердце у Зерщикова подкатывало к
самому горлу в сладкой истоме. Чудилось: прочтет утром дознание
царь-батюшка, прослезится. И позовет к себе невинного раба своего, покается:
"Виноват я перед тобою, Илья Григорьевич! Поторопился, ошибку дал! Будь
отныне войсковым атаманом, служи верой и правдой, а я тебя милостью своей не
забуду". И закричали первые кочета по всему Черкасску, полночь ударила.
И дьяк будто проснулся, отрезвел. Начал моргать часто тяжелыми веками,
снова снял нагар со свечей. Заново грамоту перечитал на скорый взгляд с
верхнего края до нижнего, шевеля мохнатой губой, сказал: "Так, так..." - и
высморкался под стол.
После того вздохнул, пальцами хрустнул. Спросил так нежданно, будто
никакого дознания еще и не было:
- А когда же ты, человече, скажешь хоть слово правды?
Пламя на свечах подпрыгнуло и задрожало, и вода в бочке хлюпнула.
- Правду истинную говорю!.. - закричал Зерщиков в страхе, потому что
дремавшие до сей поры палачи уже хватали его.
Колесо скрипнуло, руки его просунулись в хомуты, а ноги зажала
неподъемная колода на полу. И в другую сторону повернулось колесо, и тогда
плечи у Ильи хрустнули, запылали огнем, будто их разворотили острым железом.
- Правду! Истину говорю-у!! - взвыл Илюха.
Дьяк не смотрел в его сторону. Только палачам мигнул:
- С колесом-то полегче... Попервам длинников ему...
А сам развернул новый свиток, озаглавил с нажимом:

ПРАВДА ВТОРАЯ, ПОДЛИННАЯ, НА ДЫБЕ И КОЛЕСЕ, В КОТОРОЙ ЕСТЬ ЛОЖЬ

Мокрый прут ожег напружиненные ребра Зерщикова, привел его в память. И
по бугроватой, красной полосе от первого удара лег чуть наискосок новый
рубец...
Зерщиков закричал в третий раз.
А дальше надо было говорить, сызнова все вспоминать - с того, первого
вечера в атаманском доме.

6

...Приехал Илья Зерщиков к Лукьяну Максимову совет держать. А там уже
Кондратий Булавин с той же кровной заботой. Сидят у стола, облокотясь,
каждый темнее тучи, думу думают.
Никого, кроме них, в атаманских хоромах, слуг разослали, жену Лукьян
притворил в спальной. Тайна смертная...
- Слыхали, что деется, атаманы-молодцы? - с порога начал Илюха, не