"Роман Злотников. Орел взмывает ввысь ("Царь Федор" #3)" - читать интересную книгу автора

готовясь активно приняться за размножение московской строевой породы. Ну не
полностью, конечно, потому что и те лошадки получились очень неплохими. По
моим прикидкам, энерговооруженность народного, так сказать, хозяйства
вследствие замены лошадей прежней породы новыми даже в случае сохранения
численности поголовья повышалась раза в два с половиной. Если не в три.
Также я отправил Людовику полсотни калмыков, лучших воинов, лично выбранных
Хо-Орлюком, за каждого их роду было заплачено по двадцать лучших коней. Но
калмыки поехали во Францию не сразу, а после года обучения, за это время из
них сделали настолько вышколенных бойцов, что они произвели на юного короля,
которому в этом году должно было исполниться только шестнадцать лет,
неизгладимое впечатление. Не меньшее, чем на самих калмыков произвели царевы
кирасиры, кои как раз их и учили...
- Вот что, Николай. Тебе о замятие в Риге ведомо?
- Да, государь, - тут же насторожился Качумасов.
- Вот и славно. А что ты думаешь о том, что свей поляков пощипать
вздумали?
Качумасов задумался. Я его не торопил. Мозги у боярина варят, так что
сразу озвучивать сложившееся у меня решение необходимости нет. Если оно
верное - Качумасов и сам до него додумается, а если так, результат приступа
старческого маразма, то тем более нечего себя дураком выставлять.
- Я так думаю, государь, - осторожно начал глава Посольского приказа, -
после того как Кристина свейская от короны отречется, мы более никаким
"сердечным согласием" связаны не будем.
- А ну как они его наново попросят? Им сейчас с нами воевать никак не с
руки. Казна пуста, да и сами они зубы на поляков точат.
- Так ить, - усмехнулся в бороду глава Посольского приказа, - кто нас
может заставить сие согласие заключить? Эвон и обиду какую в шведских
пределах нашим купцам учинили - побили, пограбили... Покамест за все обиды
оне нам не возместят, о чем с ними баять-то?
- Ну окольничий говорит, что обиды те не шибко и велики-то? - подначил
я боярина.
- А кто их считал? Свей? - с улыбкой отозвался Качумасов. - По
нашему-то счету вполне может и по-другому повернуться. И товару тыщ на
триста могли пограбить да попортить. И людишек погубить не десяток-другой, а
несколько сотен. Какую мы им обиду выкатим, такую и выкатим. А не
согласятся - так их дело. Пущай тогда и не лезут со своим "сердечным
согласием".
- А нам-то в том какая выгода? - усмехнулся я.
И Качумасов буквально расцвел, поняв, что полностью угадал мысли
царя-батюшки. Но ответить не успел, поскольку в мой кабинет стремительно
ввалился генерал-воевода Беклемишев. Мой, так сказать, военный министр.
- Звал, государь?
- Постой-ка рядышком, генерал-воевода, - кивнул я ему, - послушай, что
нам боярин Качумасов о своих мыслях поведает.
- А мыслю я так, государь, - начал Качумасов, - свей от того, чтобы
напасть на поляков, никак не удержатся. Уж больно слаб ноне Ян Казимир. Само
яблочко в руки падает, только подставь...
Ну вот, и этот туда же. Ох, ребятки, не знаете вы пословицы "Не все,
что можно делать безнаказанно, следует делать". А я в ее истинности имел
возможность убедиться не раз.