"Степан Злобин. Пропавшие без вести, часть 3 " - читать интересную книгу автора

ограде, которая разделяла блоки.
Когда они пересекали второй блок, за внешней оградой лагеря раздались
голоса патруля, повизгивание овчарок.
- Не готовят ли они налет на собрание? - шепотом высказал опасение
Баграмов.
- А зачем для этого свет гасить? Может, просто на электрической станции
что-нибудь, - возразил Балашов.
- И полиции нет на постах возле блоков, - заметил Баграмов.
Голоса солдат удалились, но темнота по-прежнему окутывала весь лагерь.
Даже в стороне гауптлагеря, где жили немцы, не было видно ни искры.
Не найдя дыры между блоками, на этот раз они просто подлезли на животах
под проволоку по снегу и наконец добрались до назначенной секции.
Балашов постучался, шепнул пароль в темноту, которая дохнула на них
спертым, душным воздухом от множества тесно набившихся людей.
Темно было только в тамбуре. Само помещение секции в разных местах
освещалось карбидными лампами. Перед двумя сотнями слушателей уже говорил
оратор. Вопреки ожиданию Баграмова, это был не Кумов, а какой-то новый для
него человек, с невзрачной седоватой бородкой, одетый в потертый рабочий
ватник. Единственное, что в его лице привлекало внимание, - это горячие,
молодые глаза.
Доклад подходил, должно быть, к концу. Явно привычный к устным беседам,
оратор рассказывал о значении Красной Армии как борца против порабощения
одних народов другими, за дружбу и равенство всех.
Лицо докладчика было освещено лампами, лица же слушателей, которые
расположились возле стола на скамьях, стояли в проходах и свесились с
верхних ярусов нар, постепенно терялись в сумраке, и от этого их казалось
еще больше.
- ...Мы с вами сами, товарищи, испытываем судьбу угнетенной,
презираемой и истребляемой расы. Мы с вами сейчас в положении бесправных
американских негров, в положении евреев, в положении индийцев, малайцев. Мы
знаем теперь на себе, что такое расовое господство "культурного" Запада. И
когда мы, советские люди, бойцы Красной Армии, слышим в своей среде слова
национального высокомерия, видим оскорбительное пренебрежение к какой-нибудь
народности, - убежденно и горячо говорил докладчик, - то так и знайте, что
это гитлеровская агитация проникла в нашу среду, это фашисты сумели вбить в
чью-то дурную башку свой расистский клин! Человек, который поддался этой
пакости, уже не ленинец, не коммунист, не наш человек, не советский! Кого
сегодня начала разъедать фашистская гниль хоть в одном мизинце, тот завтра
сгниет до самого сердца. Есть тому много примеров. Так и бывает... Но надо
уметь разбираться, кто попал в эти сети по глупости, по темноте, а кто
потому, что в его буржуазной поганой душонке фашистский гнойник нашел
подходящую почву...
- Слыхал, Калина?! - значительно перебил докладчика чей-то голос из
темного угла секции.
- Да я же, товарищи, давно уже осознал! Еще после прошлой беседы. Ведь
я никого не теснил, а только всего сомневался! - с верхних нар,
оправдываясь, отозвался Калина.
Баграмов заметил, как при этих коротких репликах в глазах докладчика
искорками сверкнула удовлетворенная усмешка.
- ...И вот именно потому, товарищи, что в Советском Союзе подлецов