"Степан Павлович Злобин. По обрывистому пути. Часть 2 " - читать интересную книгу автора

- Так вот что, Федор. Когда твои заболеют да я их стану лечить, а меня
позовут бросить их да поехать к губернаторским детям скорее, так знай - я
твоих ребят не покину. Понял?
- Понял. Спасибо, Иван Петрович! А всё-таки как же? - отведя глаза в
сторону, растерянно пробормотал лесник.
- Вели хозяйке своей согреть самовар, к ногам бутылки клади своему
Терентию с кипятком, сколько может терпеть, на живот бутылки, - распоряжался
Баграмов. - Вот возьми пузырек, пусть все выпьет. Бутылки держать
беспрерывно. Тут управлюсь - приеду.
- Как сказать-то ему - и не знаю... Ведь они не поверят, Иван Петрович,
что вы не поехали. Статочно ль дело - ведь са-ам!
- Поезжай, поезжай, торопись. Поскорее кипятку ему на живот и к ногам,
да лекарство пусть выпьет... Управлюсь - приеду. Да своих детишек, смотри,
от него береги. Заразятся - погубишь!
Лесник еще раз недоверчиво и укоризненно покачал головой и умчался.
Борьба за жизни башкирских ребят продолжалась всю ночь. Кое-кто из
вернувшихся на ночь на кочевье мужчин - смолокуров и углежогов - косо ещё
поглядывали на доктора, но женщины уже были на его стороне; их сторону взял
и мулла...
- Acidum tannicum по шести порошков оставлять на больного, Иван
Петрович? - гордясь учёным латинским термином, деловито спросил Сади а,
когда уже утром они собрались уезжать.
- Если хватит, давай по десять оставим. Ты там сосчитай.
- Фершал, фершал, ещё порошка дай, - шёпотом попросил мулла, сунув
Сашке в ладонь потный полтинник, - видно, долго готовился, не решаясь на
подкуп.
Сашка отплюнулся.
- Дерьмо ты, мулла! Син кизяк, мулла, понял? Вот кто ты! - и бросил
полтинник.
Мулла в смущении подобрал монету, что-то забормотал по-башкирски.
Они поехали, поспешая к сторожке Федора, чтобы помочь Торбееву. Но
знатный больной, оскорбленный тем, что врач тотчас же вечером не приехал к
нему, к рассвету почувствовав облегчение, пустился в путь в запряженном
парою тарантасе с Федькой на козлах.
- Осерча-ал! - рассказывала жена объездчика, довольная тем, что доктор
не поддался уговорам ее мужа и не покинул простых людей ради Торбеева. В.
этой радости сказывалось давно оскорбляемое человеческое достоинство,
которое и она и муж ее привыкли давить самоунижением не только перед
Торбеевым, но перед его управляющим и приказчиками. - Уж так осерчал, такого
тут шуму наделал! - почти радостно говорила она. - "Я управу, кричит, на
него найду! В тарантасе своем надсмешничал битый час и теперь смеется! Нет,
врёшь! - говорит. - Осрамлю и со света сживу, не помилую!.."
Ваграмов усмехнулся, спросил о здоровье ее детей, оставил карболки для
дезинфекции после Торбеева и уехал.
Несмотря на то, что Сашка валился от усталости, они свернули еще в
отдаленную деревеньку, в рудничный поселок в горах. Сашка спал в тарантасе,
а доктор правил лошадью. Только к вечеру на другой день они вернулись домой.
Оказалось, Торбеев успел по пути к железной дороге заехать в больницу.
Его приняли фельдшер и Фрида. Когда он рассказал о баграмовской "выходке",
прямолинейная Фрида вступилась за Ивана Петровича, говоря, что врачу