"Степан Павлович Злобин. По обрывистому пути. Часть 2 " - читать интересную книгу автора

него какая простая женщина мать, значит, и гимназист "из простых", не из
господ...
И надзиратель простым человеческим взглядом смотрел на слезы
Прасковьи, которые щедро катились у неё по щекам и которые вытирала она
время от времени длинными уголками белого в черный горошек головного
платка, Володя утешал её, говоря, что в Сибири живут такие же люди, и он не
пропадет между людей, станет работать, и эти три года промчатся так, что
она не заметит.
Прасковья, однако, никак не могла успокоиться, продолжала настойчиво
спрашивать, к кому ей идти, чтобы за него хлопотать.
- Вся в ногах изваляюсь, сапоги исцелую, господи! - уверяла она Володю.
Великих стараний стоило Володе взять с нее обещание ни у кого не
валяться в ногах и не целовать никому сапоги...
Бедная мать! Она не хотела сказать, как изводил ее фельдшер, как пилил
он ее за арест Володи, за то, что она не внушила сыну "благоразумных"
взглядов. Но Володя и сам представил все это давным-давно, в самом начале. И
теперь он видел, как осунулась и постарела за эти месяцы еще вовсе не старая
его мать, как много наплакалась, натосковалась по нем, как боялась она за
его предстоящую трудную участь в Сибири.
На деньги, отданные Рощиным за уроки, она купила Володе теплых носков,
белья, которые казались ненужными и смешными в эти жаркие летние дни, когда
даже здесь, в каменном здании, нечем было дышать. А ей уже виделись
трескучие зимние морозы, сын представлялся ей дрожащим от холода и
замерзающим в непроходимой тайге, полной лютых зверей. Тщетно было её
утешить. Он видел - она старалась сдержать свои слезы и не могла...
- А что же ты мне про невесту молчок? - спросила она вдруг с
материнским нежным укором.
- Про какую невесту? - удивился Володя.
- Про Аннушку... Ить она понимает, что мать! Сама ко мне заявилась
утешить.
- Про Аннушку?! - Володя не сразу понял.
- Ну ладно, по-вашему Аночку, что ли! А я по-простому Аннушкой
называю... Обещали в жандармском ей тоже свидание дать. Сердечко хорошее у
неё, Володя. Как мать я тебе говорю - не ошибся ты в девушке, нет.
- Да разве она не на курсах? Вернулась? - спросил он, поняв, что Аночка
назвалась невестой, чтобы получить свидание.
- Говорит, что от всей заварушки студентской и курсы прикрыли, не то
что, - шепнула мать, понимая чутьем, что об этом не полагается говорить, и
опасливо покосилась на надзирателя. - Боюсь, что в последний раз тебя вижу.
Вот больше всего страшуся того, что ушлют и не скажут. Того и страшуся, -
сквозь новые слезы твердила мать, припала к Володе и не могла оторваться.
Спустя двое суток Володю вызвали на свидание с Аночкой.
Надзиратель, опять тот же самый, отвернулся от них, стесняясь мешать
их свиданию...

Аночка вполголоса, тихо рассказала Володе о Москве, о демонстрациях, о
встрече с Толстым... Она сидела к нему близко, как естественно было сидеть
невесте, и вдруг провела теплой, мягкой ладошкой по заросшим щекам Володи.
Володя смутился, но жизнь позвала его еще более властно на волю, и оттого,
что рядом была эта девушка и, слушая ее шепот, он чувствовал около уха