"Степан Павлович Злобин. Остров Буян" - читать интересную книгу автора

строения: и двери по-отцовски потрогал, и потянул висевшие в пробоинах
замки, хозяйским словом, подражая отцу, строго и ласково понукнул
караульщиков, погладил цепных собак, спущенных на ночь с привязи, и, не
отцовской, легкой походкой поднявшись по узкой каменной лестнице, вошел в
свою спальню. Он заметил, что жена была не одна - со старухой мамкой.
"Призвала старуху, страшась упокойника, а я, дурак, не смекнул и одну ее тут
покинул!" - упрекнул себя Емельянов, ласково взглянув на жену.
Он зевнул, потянувшись большим, сильным телом.
- Не могу спать на перине. Вели кинуть на пол сенца, - сказал он
старухе. - На дворе бы лег, да боюсь - комары окаянны замучат.
Тишина царила в большом доме. В каждой комнате горела перед иконами
лампада, напоминая о только что похороненном покойнике, но разноцветные
огоньки вместе с тем создавали общее чувство мира и отдыха после трех
суетных похоронных суток.
В бледном розовом блеске лампады одетая в белую сорочку жена, кормившая
грудью младенца, показалась Емельянову умилительной, "словно божья матерь с
иконы". Он отогнал от себя грешное сравнение, но все же залюбовался ею и
почувствовал счастье человеческой теплоты и уюта.
"Вот так бы и жизнь прожить тут, - мелькнуло в его уме. - Жить бы жить
да не стариться!"
Но тотчас беспокойные мысли о завтрашнем дне заслонили ощущение мира и
благодати: покойник старик Емельянов держал все дела до последнего дня в
своих жилистых и костлявых руках. Считая, что будет жить еще много лет, он
не спешил передать сыну хозяйство. Только тогда, когда в воскресенье после
обедни, за пирогом, почувствовал себя плохо и не мог сам выйти из-за стола,
он понял, что просчитался и смерть стоит в изголовье. Он тотчас послал за
трезвым попом, отказавшись исповедаться у случившегося тут же и крепко
подвыпившего протопопа. После соборования он призвал гробовщика, заказал
себе гроб и только тогда обратился к сыну:
- Вишь, Федька, как житье-то кончается... Ехал, ехал да вдруг с
небеси... слышу голос господень: "Тпру, сивый мерин!.. Приехали!" Тут тебе и
кресты...
- Оправишься, батя! Еще сто лет жить, - дрогнувший голосом возразил
Федор.
- Врешь... приехали... Ну, Федор, стало пора... там старуха ждет...
Поклон от тебя отдам. Беда, что тебя дураком оставил. Чаял, еще поспею во
всем. Мой завет тебе ныне... таков: Филипп Шемшаков тебя николи ни в чем не
омманет... Ему и верь во всех справах. Ты над ним не гордись - он разумен и
прям в делах. Его совета слушай, как моего... Он свои алтыны роет, как крот,
а на чужие рубли у него взор орлиный и взлет соколий и советы добры и
отважны. С ним добра наживешь... Ну, прощай, я сосну часок... Вишь, язык
ленив... молвить слово... Христос с тобой. Пуще других товаров жита
держись... Жито не выдаст - без хлеба кто жив!
С этими словами старик повернулся к стенке. Федор вышел из спаленки,
стараясь не зашуметь. Но старик отец больше уже не проснулся.
Внезапно неопытный двадцатипятилетний Федор остался один хозяином шести
хлебных лавок, лабазов да кое-какого добришка еще...
Филипп Шемшаков, площадной подьячий*, подручный отца, был нужен
немедля, но он был в поездке в Новгород и Москву за товаром...
______________