"Анатолий Павлович Злобин. Щедрый Акоп (очерк)" - читать интересную книгу автора

Мы простились и вышли во двор, ведущий на улицу Комитаса. Меж домами
были натянуты веревки с развешенным бельем. Холсты простыней и наволочек
озаряли мир ослепительной белизной. Я перешагивал через веревки из одной
вечности в другую.


10

Чем велик Акоп Акопян? Боюсь, что мой ответ окажется банальным до
приторности: тем, что он видит мир так, как не видит его никто другой. Акоп
видит мир не только линиями пространства, но и цветом, секрет которого
ведом ему одному. Он срывает покров с натуры, будь то пейзаж, человек,
перчатки. Он проникает в глубь предмета.
В Акопе Акопяне явился синтез двух древнейших культур. Про Сарьяна
говорят, что он красочен, декоративен. Акоп вернул армянской живописи
суровую изначальность ее колорита, встречающуюся иногда на древних
армянских иконах.
Акоп Акопян правдив, аналитичен, щедр. Но он же беспокоен, агрессивен,
мучителен. Он не льстит родной земле, но разговаривает с ней на равных.
Акоп не занял в искусстве чужого места, но пустил в нем новую ветвь,
которая к зрелости расцвела пышно и красочно. Акоп не последователь, но
пролагатель. Немногим творцам выпадает такая славная участь. Пытаюсь найти
аналог в русском искусстве. Может быть, Врубель, утвердивший законы, дотоле
неведомые? Или в русской прозе Владимир Набоков, явивший миру новую красоту
русского слова?..
Вот еще что - Акоп многозначен. Не сразу раскопаешь Акопа. Но каждый
вправе увидеть в нем собственные миры.
К Акопу Акопяну уже приставлено много эпитетов; но я для себя выбираю
один - мятежный Акоп.
Но почему он сказал о самом счастливом дне, что это было в далеком
детстве на коленях у отца? Очередной секрет мятежного Акопа? Вот оно что!
Самое счастливое воспоминание о жизни - первое. И самый счастливый день
тот, когда человек осознал, что явился в этот мир для дальнейшей жизни в
нем. Значит, с этого вообще начинается наше самосознание?
Все сказанное нами оказывалось намотанным на одну нить. Мы не
суесловили, мудрый Акоп сам направлял нашу беседу.
Я прошел сквозь арку и оказался в просторном помещении, столь щедро
залитом светом, что не видать было ни самой малой тени.
На стенах в отменных золотых рамах висели картины Акопа. В проеме
стены раскрылся полдень в Агавнадзоре (83x99). Я услышал тоскующий голос,
исходящий из самых глубин.
- Я мучаюсь, тоскую, стражду, - заклинала земля. - Меня иссушают
корни, распирают столбы, выжигает солнце. Дерево извивается в корчах,
стремясь покинуть меня, но я не отпущу его. Я соком напою столбы и корни,
но помните: срывать плоды легче, нежели растить их.
- Зачем ты снова поставил меня в угол, о мой повелитель? - верещал
голосом девственницы манекен, висевший по соседству. - Я ожила на холсте,
меня ласкали взглядами, а теперь я снова в углу, здесь пыльно и темно, мой
повелитель, рисуй же меня...
- Был всплеск огня и сделался вечный мрак. Мы были людьми, стали