"Анатолий Павлович Злобин. Добрая жизнь (очерк)" - читать интересную книгу автора

зависит этот самый коэффициент?
- Извольте, - ответил профессор, - коэффициент полезного действия
лопаты зависит от длины рукояти, от площади совка лопаты, от состояния
режущей части. Соотношение этих элементов и дает нам требуемую формулу.
Слепуха вежливо проводил профессора до его "Москвича", потом поспешил
к товарищам рассказать о чудаке-ученом.
Была еще одна встреча.
Она случилась как-то ночью. На линии, питающей экскаватор, упало
напряжение, и машина стояла. Слепуха сидел в кресле и вел разговоры с
Иваном Селиверстовым.
Дверца кабины отворилась. Вошел высокий худой человек в ватных штанах,
в телогрейке.
- Дождь. Холодно. Разрешите погреться.
Слепуха узнал немецкого военнопленного, который работал в бригаде по
обслуживанию "Уральца". Пленные перетаскивали кабель, укладывали шпалы для
настилов под гусеницы.
- Садитесь, - сказал Слепуха. - Все равно стоим. Закуривайте.
- О, русская папироса, - обрадовался немец. - Данке шон.
За четыре года, проведенные в плену, немец выучился говорить
по-русски. Он рассказал, что больше трех лет работал на восстановлении
разрушенного Смоленска, а полгода назад их привезли на Волго-Дон.
- Где же вас взяли в плен? - спросил Иван.
- Это было в Польше, - живо отозвался немец, - в январе сорок пятого
года. Я служил в артиллерии, и мы тогда все время отступали. Русский танк
внезапно налетел на колонну, раздавил все пушки, я спрятался в кювете, а
потом вышел на дорогу, увидел русских автоматчиков и поднял руки. Я давно
уже собирался сдаться, когда понял, что мы проиграли войну.
Слепуха с интересом слушал рассказ бывшего немецкого артиллериста.
Немец согрелся и стал словоохотливым.
- Когда гляжу на ваш экскаватор, я всегда вспоминаю тот русский танк.
Его гусеницы прошли в двух метрах от меня. Это было ужасно. Бр-р, - немец
поежился.
- Я тоже был на войне, - заметил Слепуха.
- Вы можете сказать мне - кем воевали?
- Танкистом! - Слепуха увидел, как в глазах немца внезапно вспыхнул
страх, и с удивлением почувствовал, что не испытывает к немцу ничего, кроме
сострадания.
Он засмеялся:
- Пожалуйста, еще папиросу. Ведь сейчас мы не воюем и можем мирно
сидеть и курить.
- Нет, нет, мы никогда не должны воевать. Это ужасно. Мы должны жить в
мире.
Спустя две недели снова зашел к Слепухе, чтобы проститься.
- Я еду в Дрезден, в демократическую зону. Мы будем строить новую
Германию, - немец был взволнован и суетлив. - Я был в партии Гитлера, но
теперь не хочу. Я механик, я хочу работать мирно. Вы много строите, мы тоже
будем строить. Воевать - нет.
- Ну, что же, - сказал Слепуха, - я согласен. Желаю вам счастливого
пути.
"Уралец" продолжал копать канал. Осень была дождливая, да и участок