"Анатолий Павлович Злобин. Память Земли (из воспоминаний солдата)" - читать интересную книгу автора

и все, что стало потом. Не десять, не тридцать лет назад, а десять тысяч
лет назад было это и было словно на другой планете, потому что даже
представить нельзя, чтоб это снова началось на земле! Мы шли тогда, и
темная ледяная пустыня простиралась вокруг, будто мы пришли на ту планету,
когда там был ледниковый период и все покрыто льдом и снегом; кругом был
долгий мрак, и ни одна звезда, ни одно солнце не давало ей своего тепла, а
мы пошли и легли на лед, чтобы согреть его теплом своих тел. Но холода
вокруг было больше, чем человеческого тепла, а берег ощетинился железом, во
мраке рождались вспышки и гремел ледяной гром. Смерть стала более простой,
чем жизнь, и все вокруг было приспособлено для смерти.
И тогда мы поняли самое главное: надо, чтобы растаял лед и солнце
зажглось, и жизнь стала доступной для всех живых и чтобы все вокруг стало
для жизни.
Человек имеет право на жизнь, это его первое право, и он должен
завоевать его, если ему не дают его просто так.
Для этого надо было встать и умереть.
Немногие дошли тогда до берега, а мертвые остались на льду, и озеро
выносит теперь на берег их кости. Они никогда уже не вернутся на нашу
планету, никогда не увидят прекрасного солнца земли, не услышат пения
земных птиц и голоса земных детей, и аромата земных трав. Но и живые
никогда не забудут того, что мертвые сделали для них...
Много раз становился и таял лед, а сейчас я лежал в окопе и слушал
покой земли. Именно здесь я понял впервые, как это хорошо, когда под ногами
есть земля и можно укрыться в ней.
Земля вдруг тяжко вздохнула. Частая пулеметная очередь прокатилась над
полем. Я удивленно поднял голову и увидел трактор, шедший по пашне. Трактор
тащил сеялку, а за сеялкой стоял мужчина в старой выцветшей гимнастерке, и
где-то на земле хранился его окоп.
Трактор развернулся и затих в отдалении. Я снова прилег на траву и еще
послушал тишину. Земля была холодная и сырая. Я встал, опасаясь
простудиться...
Путешествие было закончено. Я не только нашел свой старый окоп, но и
вспомнил те чувства, которые смутно бродили во мне, в юном двадцатилетнем
лейтенанте. Память земли и память чувств сошлись для меня в этой точке
планеты, и я снова, с еще большей силой, чем тридцать лет назад, ощутил
вдруг острое и сладостное чувство благодарности к земле, которая прятала и
укрывала меня. Древняя наша земля, родившая нас! Она умеет любить и не
умеет убивать. И человек должен учиться у земли этому неумению.
Мне никак не хотелось уходить отсюда. И вдруг я понял: все, что я
делаю и чувствую сейчас, обратно тому, как делал и чувствовал, когда был
солдатом. Я любуюсь окрестным пейзажем, вместо того чтобы прятаться в
окопе. А в окопе, приникнув к земле, я слушаю тишину планеты, а не вой
снаряда. И когда мне почудился треск пулемета, я безбоязненно поднял
голову, вместо того чтобы вжаться в землю. Я перестал быть солдатом, забыл
солдатские привычки и вместо того, чтобы думать о смерти, думаю, как бы не
простудиться.
И все это оттого, что на земле мир, и сеятель в старой солдатской
гимнастерке бросает в землю семена.
И солнце безмятежно светит с неба, крест-накрест перечеркнутого
пушистыми белыми нитями, беззвучно растягивающимися и уходящими к