"Анатолий Павлович Злобин. Наводка на резкость" - читать интересную книгу автора

набралась духа и даже выступила на обсуждении, сказав совсем не то, что
думала.
"Вы, - говорю, - прибыли к нам на экскурсию в диковинный уголок. А вы
поживите здесь, поработайте рядом с нами, порадуйтесь нашими радостями,
потоскуйте нашей тоской. Да, да, - говорю, - мы не только реакторы строим,
мы тут и тосковать умеем, и по грязи шлепаем. Вы нас без нашей тоски не
поймете. Мы тут по культуре тоскуем, но не желаем, чтобы она была
привозной. Пусть она будет наша".
Мне хлопали. Потом столичный поэт подошел ко мне и пожал руку.
Оказывается, я говорила глубоко и взволнованно. Я даже удостоилась
приглашения на банкет, состоявшийся на теплоходе "Севастополь" в честь
нашей высококультурной встречи.
Слушайте. Передают объявление. Мой рейс! Снова откладывают на два
часа, до 17. 00. Неужто я никогда не улечу отсюда? Ведь я давно загадала,
едва ли не с самого начала. Какой день в Волгодонске был для вас лучшим?
Ответ: день отъезда.
И вот он пришел наконец. И я уже наверняка знаю, нет, это не лучший
мой день в Волгодонске. Мне грустно. Я взлохмачена чувствами. Не было здесь
у меня лучшего дня. А ведь мне еще нет сорока, я еще ничего и могу
производить впечатление даже на столичных поэтов. Я пропадаю в этой дыре.
Как мне жить дальше? Ожиданием следующего культурного диспута, который
состоится через полгода?
Так развеялось мое книголюбство. У мужчин рыбалка, охота, а мне что?
Пойти на курсы кройки и шитья?
Я вам говорила, мы были на море. Приехали домой, Надя, моя подруга,
пристает ко мне:
"Посмотри, Вера, как все переменилось кругом, правда? Четвертый корпус
уже облицевали до половины".
Я смотрю кругом - и не вижу никаких перемен. Те же тучи пыли, рычащие
самосвалы, та же грязь, толчея на остановках.
Может быть, Наде проще? Она восторженная, но не дура, ибо научилась
довольствоваться малым. А я все жажду.
Под Новый год состоялось объяснение с Григорием. Я заявила, что уеду.
Конечно, до конца учебного года я дотерплю, потому что Юра уедет со мной,
это решено, он уже вторую зиму не ходит в музыкалку, а ведь у мальчика
способности, это преступно, если он вместо серьезной музыки растратит их на
магнитофон.
Я чувствовала, Григорий отдаляется от меня, но не могла понять
причины. Он твердил: у него интересная самостоятельная работа, о которой он
мечтал всю жизнь. Они уже много сделали, и он останется здесь до конца,
пока новая технология не будет отлажена.
"Мы рождаем новую структуру, и она рождается в муках. Мы не нуждаемся
в обезболивании".
"Я утверждаю: служба должна служить прогрессу, но не наоборот".
"Мы создаем принцип в реальном масштабе времени. Реактор - наша первая
проблема, но отнюдь не последняя".
"Пусть будут высокие температуры, мы выдержим. Но выдержит ли металл?
При той структуре, которую вы предлагаете, я в этом не уверен".
"Стружка! Сколько стружки вы настрогали, подумать и то страшно. А ведь
это только на бумаге. Что будет в натуре?"