"Анатолий Павлович Злобин. Бонжур, Антуан! (Повесть) " - читать интересную книгу автора

спинки стульев и улыбаясь всем, кто сидел за столом: так радостно мне было
с этими людьми в этот вечер в этой комнате. Даже эти эмигрантки, которые
прикатили из Голландии и были сами по себе, не могли испортить мне
настроение.
Я со всеми на "ты", все мне друзья, а Луи запретил мне называть его
"мсье". "Я тебе не "мсье", - сказал он, - я тебе друг и коммунист". И
Шульга свой парень, немного смешной и жалковатый, он все время словно бы
заискивает передо мной. У меня мировые друзья и великолепный президент с
шикарной фамилией. И я узнаю, что было на мосту.
- Когда ты приедешь ко мне, - говорил Луи, а мадам Люба переводила, -
я покажу тебе сувениры, с которыми мы воевали. - Луи понизил голос. - Тут
собралось слишком много народу, и нельзя поговорить как следует. Он
говорит, что вы молоды и не знаете, что такое война, но вы должны знать это
от него.
- Давайте слушать русские песни, - закричала Ирма, голландка из
Ростова, она сидела против нас и демонстрировала свои перстни. - Сейчас я
принесу магнитофон и будем слушать русские песни.
Сюзанна возникла передо мной и поставила вазочку с мороженым.
Удивительно, как она всюду поспевала. Антуан иногда выходил за ней на
кухню, чтобы помочь, а потом возвращался к гостям. Перед Антуаном стоял
высокий бокал, но он почти не пил и разбавлял вино водой. Но все равно
Антуан мне друг, не то что эта мадам Любовь Петровна, которая сидит с
поджатыми губами и изучает меня. Едва она появилась в доме, как сразу же
принялась читать лекцию на тему "Бельгия - это перезрелая роза", и
осуждающе поджимала губы.
Ирма притащила из машины шикарный "грюндиг", принялась налаживать
пленку. Ей помогал ее отпрыск, белобрысый, длинноногий Якоб.
- Ах, как я люблю русские песни, - восторженно предвкушала Ирма, -
Виллем их тоже любит, правда, Виллем?
- Я любит русская песня, - отвечал по-русски Виллем, огромный мужчина
с тяжелыми ручищами. Виллем мне тоже нравился, и Оскар мне нравился, и
другой приятель Антуана, и другая эмигрантка из Голландии, и все остальные,
которые тут собрались. Даже Ирма с ее перстнями и наколкой перестала
раздражать меня, коль она любит русские песни.
- Виктор! - позвала меня мадам Люба на французский манер, вот кто мне
сегодня определенно не нравится.
Я обернулся.
- Луи хочет с вами договориться, - продолжала она недовольно. - Он
спрашивает, где вам лучше встретиться?
- Сейчас посмотрю по программе, - небрежно ответил я, доставая листок.
- Что там у нас записано?
Так я и думал: мадам Люба удивилась.
- Какая программа? - спросила она, вскидывая выщипанные брови.
- Обыкновенная, - я с радостью подпустил эту шпильку. - Составлена
самим президентом при участии Луи, Антуана и Шульги. Называется: программа
моего визита в Бельгию, теперь я от этой программы ни на шаг...
Едва мы приехали к Антуану, в Ворнемон, как к дому подкатил роскошный
янтарный "пежо". За рулем сидел мужчина в кожаной фуражке.
- Президент, - объявил Иван.
Я удивился, что за президент? Иван терпеливо пояснил: