"Александр Зиновьев. Я мечтаю о новом человеке" - читать интересную книгу автора

решение это отменят. Мне так не хотелось уезжать. В 56 лет! Ведь я не просто
советский человек, я не боюсь этого слова, а суперсоветский человек. Я
прожил жизнь вместе со всей советской историей и не собирался от нее
отрекаться. Для меня покинуть страну было тяжелым наказанием. Если мне
память не изменяет, при Ленине даже смертная казнь считалась более легким
наказанием, чем высылка.


15

Мы ждали до последней минуты, что придут и скажут: "Оставайтесь, все
отменяется!" Но никто не пришел. Мы оказались во Франкфурте, потом в
Мюнхене. И началась жизнь на Западе. К здешней жизни мы привыкали трудно.
Первые года четыре были почти что в шоковом состоянии...
- Вы говорили как-то, что были и остаетесь коммунистом. Вас исключили
из партии?
- Да, исключили. Вернее, я сам ушел. По уставу все равно было положено
исключать. Я вышел еще до публикации "Зияющих высот". Я просто пришел в
партбюро и сказал: "Исключайте!" Не потому, что я считаю партию плохой, а
потому, что я начал совершать поступки, несовместимые по тем временам с
пребыванием в партии.
- Между тем на Западе вас считают самым острым критиком коммунизма...
- Но не антикоммунистом. Это нечто иное.
- Может быть, вы критикуете не коммунизм, а общество, которое сложилось
в нашей стране, да и не только в нашей, на базе неверно понятых
коммунистических идеалов?
- Я не рассматриваю это общество отступлением от идеалов. Я, как
социолог, утверждаю, что другого и быть не могло. Это нормально. Это
общество сложилось по законам организации масс людей в единое целое. Оно
сложилось не на основе идей, а независимо от идей. Ленин говорил после
революции, что марксизм поняло всего человек 50, да и то неправильно. Многие
считают, что у


16

большевиков был какой-то проект и по нему они делали наше общество. Но
советское общество складывалось по законам, о которых ни Маркс, ни Энгельс,
ни Ленин никогда не думали. Я думаю, что я был первым, кто начал эти законы
абстрагировать. Так, когда вышла моя книга "Коммунизм как реальность", то
такой крупный философ, как Раймон Арон, сказал, что это первая научная книга
о коммунизме. За эту книгу я получил премию Токвилля.
- Токвилль был блестящим сатириком...
- Я люблю Токвилля, потому что сам по натуре сатирик. Это мое
литературное амплуа, мое призвание. И это мало кому нравится. Ведь я не даю
пощады ни друзьям, ни врагам. Ни консерваторам, ни реформаторам, ни
оппозиционерам, ни защитникам власти. Это - закон жанра.
- А может быть, вы, как сатирик, просто не воспринимаете власть как
таковую?
- Наоборот - приемлю. Для меня власть есть нормальное явление. Другое