"Анджей Зимняк. Письмо из Дюны" - читать интересную книгу автора

кривые взгляды как мужчин, так и женщин, полные неприязни и зависти, а
нередко и явной враждебности, и разговоры, стихающие при моем появлении.
Мы, ЭФы, чувствуем себя настолько иными перед молчаливой солидарностью
ЭНов, что охотнее всего проводим время в своем кругу. Не знаю, поверишь ли
ты мне, но я несколько раз избежал смерти только благодаря устрашающе
жестокому законодательству; ведь суд вынесет смертный приговор любому, кто
посягнет на мою жизнь или здоровье. И это логично - нет ничего, что было
бы более ценным для рода человеческого, чем ЭФ. И все же я искренне
завидую тебе из-за твоей буквы "Н".
Мой гид привел меня на весьма даже приличную квартиру у самого рынка.
Здесь выложенную потрескавшимися бетонными плитами площадь окружали
каменные домики: их фасады еще хранили следы прежней красоты. Посреди
рынка гордо возносилась полуразрушенная башня ратуши. Воистину, грустное
это было зрелище. Оно напомнило мне одну опрятную старушку, которую я
как-то встретил, ее посидевшее и помятое лицо еще сохраняло правильность
черт и беспокойный блеск кокетливого когда-то взгляда.
Моей хозяйкой была Хуана. Ее пятилетний сын - единственный ребенок в
городе - был наглядным доказательством способности к деторождению этой
необыкновенной женщины. Стройная, но вместе с тем рослая, она была
сотворена для материнства. Светлые волосы, серо-зеленые глаза и выдающиеся
скулы указывали на нордическое происхождение ее предков. Но более всего
меня поразила кожа этой женщины: она была идеально гладкой, без трещин,
сыпи, язв, что чаще всего встречается, слегка желтоватого цвета и
бархатистой на ощупь. Я убедился в этом в первую же ночь - она пришла ко
мне без всяких церемоний, даже не предупредив заранее: сбросила платье,
приподняла край одеяла и легла в постель. Все это так, как будто если
встречаются два разнополых ЭФа, то ничем иным они заниматься не могут.
Тогда-то я понял, почему Гудвин (так зовут встретившего меня на станции
старика) привел меня прямо к ней. Что мне оставалось делать? Я подчинился
их воле. Опять этот проклятый прагматизм! Летели тяжелые, набухшие сном
часы, ветер стучал расшатавшимися ставнями, в соседнем доме гудела топка
городской дистилляторной, а ей все было мало. Только на рассвете
прогнувшийся от тяжести матрас приподнялся наконец на несколько
сантиметров, и я погрузился в глубокий сон.


На следующий день я уже решил было возвращаться. Дверь не закрывалась.
Наверное, все, а в городке около четырех сотен жителей, пришли посмотреть
на этого странного зверя по имени Франк. Люди были разными по возрасту, но
в большинстве старые, уродливые, покрытые лишаями и неряшливо одетые.
Когда я паковал рюкзак, пришел Гудвин и упросил меня задержаться на пару
дней. Его полная достоинства настойчивость подействовала на меня, и я в
конце концов сдался, но при условии, что по крайней мере до вечера меня
никто трогать не станет.
Запасшись высокими резиновыми сапогами и зонтиком, я отправился к морю.
Я прошел около мили, сначала глинистой дорогой среди огородов, затем
выгоревшей пустошью. Продравшись через защитную лесополосу, я увидел
наконец тихое мертвое море.
Серый водный простор вторгался на пляж мелкими волнами, сквозь мутную
воду не видно было дна. Охваченный внезапным страхом перед чудовищной