"Йоханнес Марио Зиммель. Горькую чашу - до дна! " - читать интересную книгу автора

- В театре. С Бэйкерами. И еще - я ведь заказала разговор за твой счет.
Чтобы она не обнаружила эту сумму на счете телефонной компании.
Кровать теперь раскачивалась заметнее, да и воздуха мне стало не
хватать.
- Как это - "в театре"? Который теперь час, по-твоему?
- Начало двенадцатого.
- А где слуги?
- Я говорю из твоего бунгало. - (Мое бунгало стояло в стороне от
главного дома, и там был свой телефон.) - Никто нас не подслушивает.
- А здесь, в отеле? На коммутаторе?
- Папит, ты меня понял? Я...
- Не произноси этого слова!
Боже правый. Что, если бы жена сейчас вернулась и стала искать дочь?
Что, если кто-нибудь подслушивает под окном бунгало? Я выдавил:
- Не верю. Не может этого быть.
- Я была сегодня у врача.
- Врач ошибся.
- Я была у него дважды. Сегодня и две недели назад.
- Две недели назад я еще был дома. Почему ты тогда ничего мне не
сказала?
- Я... Не хотела тебя волновать... - Детский голос задрожал. - Я
думала, просто задержка... А ты так нервничал из-за фильма...
- Кто этот врач?
- Его адрес мне дала подруга. Он живет в Лос-Анджелесе. Я была очень
осторожна. И ездила к нему только на такси. Он не знает моей настоящей
фамилии.
- И что же он?
- Сделал две пробы. С мышами. И с пшеничными зернами.
- Ну и как?
- Все подтвердилось. Он совершенно уверен. Второй месяц. - Вдруг она
сорвалась на крик: - Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Но я хочу его
сохранить!
- Не кричи!
- Ты должен немедленно поговорить с мамой... Теперь надо кончать...
- Шерли, прекрати!
- ...Я его не отдам! Скорее наложу на себя руки! Он - часть...
Чтобы заглушить ее голос, я заорал:
- Замолчи!
Она умолкла. Я слышал, как шумно она дышала.
- Ты что, совсем с ума сошла? Хочешь, чтобы разразился скандал?
Этот разговор был чистым самоубийством. Любая телефонистка с
коммутатора, услышав последние фазы, могла сообразить, что к чему, и начать
меня шантажировать. Я прохрипел в трубку:
- Прости, что я на тебя накричал.
Она всхлипнула.
- Не плачь.
Она зарыдала.
- Перестань плакать. Ну пожалуйста. Прошу тебя, перестань, Шерли!
Но она продолжала рыдать. Мне хотелось ее утешить, шепнуть нежные
слова, осыпать ее уверениями в любви, но ничего этого я сделать не мог. Я