"Зоя Евгеньевна Журавлева. Требуется героиня" - читать интересную книгу автора

кассы, кажется, продали три. Начальник рудника взял, - он загнул на
пальцах. - С супругой. Потом еще шофер, Коренев. Холостой. Да, двадцать
два..."
"Значит, пустой зал", - ватным голосом сказал Юрий.
"Может, перед началом кто купит, - без надежды сказал завклубом. - С
распространением билетов пока что имеем трудности. Население неохотно идет.
Вот когда в прошлом году оперетта к нам приезжала, тогда шли, - заметно
оживился завклубом. - Как-то веселого хочется после работы. Я, правда, тогда
в клубе еще не работал, в милиции работал по своей специальности, но помню,
что шли. Даже билеты ограничивали, через организации..."
"Понятно", - сказал теперь Юрий.
"Вы б там сказали, в городе, - поддержала женщина, красиво прибирая со
стола, - чтоб оперетту прислали. Тоже ж тут живут люди, и людям охота".
"Скажу", - пообещал Юрий, влезая в пальто.
"На месте все выясним", - сказал завклубом.
Он переобул валенки, белые надел, выходные. И они снова пошли через все
Сямозеро. Уже свет горел в домах и на улице. Еще похолодало. Над фонарями,
пронзительно вверх, стояли тугие, морозные столбы света. Казалось, что их
можно резать ножом - такие тугие. На вторых этажах щелкали форточки: сетки с
продуктами, которые весь день болтались за окном, исчезали в глубине комнат.
Кончался рабочий день, хозяйки готовили ужин.
"Так-то я все организовал: уборку, стулья. Проследил лично. Дрова
завезли, сухие..."
"Градусник есть?" - спросил Юрий.
"Что?" - не понял завклубом.
"Градусник. Ну, термометр..."
"Найдем, - заверил завклубом. - Да чего мерить? Нормальная температура.
Жилая. Топим. Сильно не рекомендуют топить: возможен угар, печки старые. Но
подходящая температура".
В фойе клуба сидела местная кассирша, разложив на скамье ленты билетов.
Ленты были длинные и разного цвета - от яростно-синего до блекло-голубого,
почти серого. Кассирша раскладывала их как карточки лото, добиваясь,
по-видимому, ей одной ясного художественного эффекта.
Она обрадовалась живым людям.
"Десять билетов продала, - похвалилась кассирша. - В управлении. Да еще
племяшке. Чего девке дома сидеть?"
"Значит, тридцать два?" - уточнил Юрий.
"Тридцать два всего", - подтвердила кассирша.
"Уже неплохо?" - вопросительно сказал завклубом.
Юрий вошел в зал. Зал он помнил, летом здесь были. Сцена ничего,
работать можно. Звук, правда, застревает в середине зала и до последних
рядов добирается с трудом. Но об этом можно не волноваться: тридцать два -
не двести. Круглые печи топились вовсю, даже мимо проходить душно. Зато уже
в трех шагах было свежо. Руки мерзнут. Хоть и после улицы. Окна изнутри
приметно заросли наледью.
"Интересный узор", - кивнул на окна Юрий.
"Разрисовало! - охотно засмеялся завклубом, наконец разглядев в Юрии
понимающего человека и уже не скрываясь. - Разве такую махину этой пузой
натопишь, - он ткнул круглую печку валенком и мгновенно отдернул ногу. -
Только для вас стараемся. Перевод дров!"