"Зоя Евгеньевна Журавлева. Требуется героиня" - читать интересную книгу автора

организованного на нашей фабрике по инициативе комитета ВЛКСМ.
- Ого! - присвистнул Хуттер. - Оказывается, клуб...
- Оказывается, заседание, - поправил Юрий.
- А я ее знаю, - шепотом объявила Наташа, пока Сбоева объясняла задачи
клуба. - Я с ней как-то в кафе за один столик попала. Запомнила по значку.
Она долго второе выбирала, потом говорит официантке: "Ну, этот вопрос мы с
вами согласовали". Это про азу по-татарски из свинины.
- Типаж, - засмеялся Хуттер. - Вот попробуй - сыграй.
- Современного бюрократа трудно сыграть, - вдруг подал голос Петя
Бризак, он первый сезон работал в театре после ГИТИСа и все больше молчал,
его уже как-то привыкли не замечать в компании. - Сразу будет шарж на
действительность.
- А ты не пережимай, - сказала Наташа. - И почему сразу уже обязательно
"бюрократа"? Откуда ты знаешь? Может, она двоих детей из детдома взяла и
вообще к ней вся фабрика с секретами бегает...
- А как же азу? - хитро вставил Хуттер.
- Клуб будет помогать вам, дорогие девушки, воспитывать в вас вкусы
эстетики, - строго объявила с трибуны Сбоева.
- Нет, она просто смешная, - сказала Наташа.
- Если с ней не работать, - мрачно уточнил Юрий, не в силах больше
молча бороться со своим настроением. Сбоева чем дальше, тем больше вносила
свою лепту.
- Ах, посмотрите на него, он взвалил на себя все тяготы мира, -
пошутила Наташа с некоторой натугой.
- Так, Юрий Павлович, жить нельзя. Надорветесь, - сказал Хуттер с
намеком. - Наше дело актерское...
- Ага, - кивнул Юрий.
Сбоева между тем под плотный аплодисмент уступила трибуну
представительнице чего-то, - Юрий не расслышал. С нерастраченными еще силами
представительница ринулась доказывать пользу и значение Клуба девушек.
- Первого в нашем городе! - подчеркнула она. Зал, привычный к длинному
вступлению перед
танцами, внимал ей с вежливым безразличием. Предприимчивые парни курили
на лестнице. Девушки, остро взглядывая по сторонам, доставали из новых
туфель не приученные к модельному ноги и тихонько разминали их под
скамейкой. Подруги из предпоследнего ряда уже сосчитали, сколько "о" на
призыве: "В человеке все должно быть прекрасно". И теперь подсчитывали на
время букву "е". Они были спортсменами и всегда играли на время, даже в
"балду",
Сбоева, разгоряченная многотрудным началом вечера и счастливая, что все
идет, как надо, притащила стул из-за сцены и втиснула его рядом с Хуттером.
Она хотела как-нибудь потом подойти к режиссеру, после торжественной части.
Но деятельный зуд разрывал ее изнутри.
- Простите, - зашептала она Хуттеру, - я с вами как раз, знаете, о чем
хотела поговорить...
Хуттер не знал и покачал головой, ненарочно косясь на слишком близкий и
пышный значок.
- У нас есть одна девушка в самодеятельности, - четко шептала ему
Сбоева, - Лидия Ященко. Она так стихи читает! Главный бухгалтер прямо плакал
на вечере, как она читает. Слезами. Мы думаем, она - настоящий самородок...