"Зоя Евгеньевна Журавлева. Сними панцирь (Повесть) " - читать интересную книгу автора

это удивительно чувствуете. Эту ночь. Эти барханы вдали. Этих ваших
варанов. Вот эти звёзды. Они же для вас пахнут, эти звёзды...
- Я тут родилась и вырос, Надежда Георгиевна, - сказал дядя Мурад.
Встал. Высокий, тёмный. И пошёл от костра. Шагнул - и сразу его не стало.
И не слышно шагов, дядя Мурад всегда так ходит - неслышно.
- Ты надолго? - крикнул в темноту папа.
И темнота сразу откликнулась голосом дяди Мурада:
- Погуляю немножко, Лёша.
- Значит, до утра, - сказал папа. - На песке где-нибудь часок
полежит - и выспался. Мураду много не надо.
- А я, к сожалению, так не могу, - сказала тётя Надя. - Всю ночь бы
вот так с вами сидела, а глаза спят.
Звёзды сверху сыплются. И трещат. Или это фисташка трещит? Папа Арину
на руках куда-то понёс. Ага, дядя Володя в машину влез, а папа ему Арину
протягивает. А она даже не проснулась. У Бори ноги торчат из кабины. Боря
всегда в кабине ночует.
- Всё-таки ноги придётся ему подпилить, - говорит дядя Володя. - Куда
не сунешься, всюду эти ноги.
- Надежда Георгиевна, возьмите ещё полушубок, - говорит папа. - Всю
ночь будет ветер, горы рядом.
Тётя Надя в кузове возится, спальный мешок зачем-то трясёт. То сядет
на него, то опять вскочит. Потом говорит:
- Стыдно признаться, но мне что-то никак не влезть...
- Куда? - говорит папа.
- В мешок... Я в мешке никогда не спала.
- Там пуговицы, - смеётся папа. - Придётся помочь.
Папа в кузов прыгнул. Разобрался в пуговицах. Тётю Надю в мешок
запихал. И застегнул, как маленькую. На все пуговицы. Пусть тётя Надя
спит!
- Спасибо, - говорит тётя Надя. - Мне теперь ни за что не вылезти.
- Утром достанем!
Папа сидит на борту, смотрит на тётю Надю в мешке и смеётся. Ему
смешно, как он тётю Надю упаковал.
А дядя Володя сидит на кошме, ноги поджал под себя, как дядя Мурад, и
смотрит в огонь. У него глаза жёлтые от огня.
А я на раскладушке лежу. И уже сплю.
Вдруг проснулся.
Я думал - утро. Но ещё черно. Звёзды в небе стоят. Костёр щёлкает,
пахнет ореховым дымом. Дяди Мурада ещё нет. Только мой папа сидит. И дядя
Володя. Они ещё, значит, не легли. Но молчат. Просто так сидят. Дядя
Володя шевелит в костре кривой саксауловой палочкой. Будто что-то ищет в
костре. А папа смотрит, как он шевелит.
Я даже не знаю - проснулся я или нет.
Вдруг дядя Володя говорит:
- Понимаешь, Никитич, она Мурада любит...
Папа молчит и на палочку смотрит. Такая кривая палочка!
- Она его действительно любит, - опять говорит дядя Володя.
- Я тоже Мурада люблю, - говорит папа.
Смешно даже. Дядю Мурада все любят. Я тоже люблю. И Арина. И тётя
Наташа. Витя, конечно. Ведь дядя Мурад его папа.