"Валентина Журавлева "Буря" [NF]" - читать интересную книгу автора

жалость.
-Послушайте, Ирина Владимировна, может быть, лучше, если я сам, а?
- Нет. Первый раз должна я.
- Да, без регулировки плохо, - недовольно проговорил Шиманский.
Ирина пожала плечами.
- Какая разница!
Шиманский удивленно посмотрел на нее.
- Я хотела сказать, что теперь уже поздно.
- Почему? - спросил Шиманский, пытливо глядя на Ирину. Она не ответила.
Шиманский не спеша прошел вдоль панели болеанализатора, остановился у
эмблемы, негромко сказал:
- Надели на пса намордник... Романтика!
Ирина молчала.
А Шиманский думал о романтике. Когда-то о'на жила на морских пристанях.
Там теснились парусники, пирамидами громоздились бочонки с ромом, мешки с
кофе, связки сахарного тростника. А бородатые, смахивающие на пиратов,
матросы продавали обезьян и рассказывали небылицы о чудовищных штормах и
заокеанских странах... Потом романтика ушла на аэродромы, с которых
взлетали первые самолеты-неуклюжие коробки из парусины, дерева и
проволоки... Теперь романтика поселилась в лабораториях, конструкторских
бюро, у пультов электронных машин...
- Да, Ирина Владимировна, странная это вещь - романтика! - сказал
Шиманский. - Если присмотреться к тому, что мы делаем...
Ирина вздрогнула. Присмотреться! Это слово заставило ее вспомнить
микроскоп. В микроскопе есть винт кремальеры - для грубой, приблизительной
наводки и микрометрический винт - для наводки точной, окончательной. "Я
крутила только винт кремальеры,- подумала Ирина, - а если повернуть
микрометрический винт..."
Она слушала Шиманского и ничего не понимала.
Слова проходили стороной. Ирина думала о Николае.
Ей казалось, что она повернула микрометрический винт, и изображение,
еще мгновение назад расплывчатое и неясное, стало отчетливым и резким,
видимым до мельчайших деталей.
Шиманский, наконец, заметил, что Ирина его не слышит. Он умолк на
полуслове, кашлянул, затем сухо спросил:
- Начнем?
- Простите, - тихо сказала Ирина. - Да, конечно, начнем. Я только
хотела спросить... этот человек... там...
- Его зовут Илья Дмитриевич Кабешов, - ответил Шиманский. - Осколок
мины, наспех сделанная операция... и вот четверть века спустя... Старший
сержант Кабешов Илья Дмитриевич. Второй Украинский фронт.
Ирина включила аппарат. Стрелки приборов ожили, качнулись вправо,
задрожали. Свет в лаборатории погас, была освещена только панель
болеаналязатора.
Ирина медлила. Она прислушивалась к тихому гудению Малыша. Было нечто
успокаивающее в этом едва слышном ворчании аппарата. В такие минуты он
казался Ирине живым существом - умным, но строптивым.
Ну, будь молодцом, Малыш, - мысленно произнесла она. - Ты же не
подведешь меня... И еще... - она покосилась на Шиманского. Ей не хотелось,
чтобы профессор угадал ее мысли,-Не делай мне, Малыш, очень больно.