"Леонид Жуховицкий. Как стать писателем за десять часов" - читать интересную книгу автора

чердаке друзья-голландцы. Кто-то донес, гестаповцы ворвались в убежище,
записи оборвались, девочка погибла в концлагере. А дневник уцелел, был издан
и обошел едва ли не весь мир.
Меня "Дневник Анны Франк" поразил не ужасами войны - и не такое
описано! - а удивительной талантливостью, особенно в рассказе Анны о ее
любви к мальчику, единственному ровеснику, оказавшемуся на том же чердаке.
Наверное, грешно так говорить, но после уникальных по искренности и силе
строк пятнадцатилетней девочки даже монологи шекспировской Джульетты
показались мне чересчур логичными и даже пресными.
Значит, в концлагере погиб гениальный писатель?
А этого утверждать не стану. Дело в том, что Анна как раз и мечтала
стать писательницей, и свой дневник считала материалом к будущему роману, то
есть не литературой, а всего лишь заготовкой к ней, заметками для памяти.
Впрочем, в литературе Анна себя тоже пробовала: в дневнике приведены три ее
рассказа. Вот к ним девочка отнеслась серьезно, как к настоящему творчеству.
Ну и что вышло? Ни проблеска! Любой профессионал, прочитав эти пробы юного
пера, скорей всего сказал бы, что старательной школьнице лучше заняться
чем-нибудь иным. Вот ведь парадокс! Когда Анна трудолюбиво сочиняла "
литературу", она была почти безнадежна - а рядом, за невидимой стенкой,
свободно и радостно проявлял себя огромный талант. Какая удача, что девочка
вела дневник!
Оптимисты уверяют, что в каждом человеке живет Моцарт. Я бы выразился
осторожней: в каждом человеке живет свой Моцарт. Надо помочь ему раскрыться,
а уж дальше он сам наберет высоту - свою высоту. Много времени на это обычно
не требуется: чтобы яйцо стало живым цыпленком, порой достаточно хорошего
удара клювом в скорлупу...


Час третий. "Работа до работы"

Работа над повестью, поэмой или статьей начинается задолго до того, как
на бумагу ляжет первая строчка. Расхожая фраза - "Я писал эту вещь три
месяца и всю жизнь" - довольно точно определяет суть дела. Чем сложней, чем
богаче событиями и размышлениями было прожитое, тем успешней окажутся три
месяца или три года конкретного труда. Как донор делится с другими
собственной кровью, так писатель передает людям собственный опыт. Его не
заменить ничем: смешно и стыдно именоваться донорам, жертвуя чужую кровь.
Безусловно, писательское воображение - великая вещь. Но за вымыслом
мастера всегда стоит пережитое. Конечно же, Лев Толстой имел возможность
собрать множество документов и воспоминаний о войне двенадцатого года. Но
ощущение окопной грязи, физическая тяжесть войны, вид чужой смерти и страх
собственной - все это могло ему дать только участие в Крымской кампании, в
трагической обороне Севастополя. Лучшие книги об обеих Мировых войнах
написали фронтовики: Хемингуэй, Ремарк, Белль, Твардовский, Гроссман, Быков,
Бакланов.
Для любого литератора, от начинающего до мастера, пережитое неоценимо и
незаменимо. Сознание этого, кстати, здорово помогает жить. Если беды
сыплются одна за другой, пусть удержит вас на плаву профессиональное
соображение: вы не просто терпите бедствие - вы собираете уникальный
материал для будущих книг. Упаси вас Бог и от сумы, и от тюрьмы - но если