"Андре Жид. Робер" - читать интересную книгу автора

уверены в том, что появляющиеся там идеи были заложены кем-то другим. И
здесь я готов признать свою вину: я не должен был принимать у себя этих
анархистов, несмотря на все их знания и одаренность, не должен был позволять
излагать свои теории, по крайней мере в присутствии Эвелины. В своем
дневнике она не скрывает, что внимательно их слушала, а поскольку они были
моими друзьями, вначале я наивно этому радовался. Я никогда не опускался до
ревности, и, по правде говоря, Эвелина, слава Богу, не давала для этого
повода. Но разве не слишком далеко она заходила, когда жадно прислушивалась
к их словам? С другой стороны, она перестала прислушиваться к словам аббата
Бределя, которые по крайней мере могли бы стать хорошим противовесом. Между
нами начались ссоры. Кроме того, поскольку она много читала и, пренебрегая
моими советами, отдавала предпочтение книгам, которые могли ее сделать более
независимой, она уже не боялась спорить со мной.
Наши ссоры возникали в первую очередь по поводу воспитания детей.
Я неоднократно имел возможность наблюдать пагубные последствия
вольнодумия для семейной жизни и ссоры между супругами, к которым оно ведет.
Чаще всего именно муж отказывается от веры отцов, и затем уже ничто не может
остановить его нравственного падения. Но я думаю, что для детей зло особенно
велико, когда эмансипированные взгляды начинает высказывать женщина, ибо
роль женщины должна быть сугубо консервативной. Тщетно я пытался убедить в
этом Эвелину, призывая ее взвесить ответственность, которую она несла, в
частности, перед дочерью, ибо, что касается сына, к счастью, я с
удовлетворением видел, что в основном он прислушивается к моим советам.
Женевьева больше тянулась к учебе, чем Густав, и обладала большей, чем это
приличествует женщине, любознательностью. Она более чем готова была
следовать примеру матери по скользкому пути неверия. Под предлогом
подготовки к экзаменам Эвелина поощряла ее тягу к чтению таких книг, которые
вызывали сожаление у аббата Бределя, а у меня - протест против образования,
которое дают в настоящее время женщинам и с которым они чаще всего не знают,
что делать. Я тщетно протестовал, но в конце концов, устав от этой войны и
желая поддержать серьезно подорванный в нашей семье мир, каждый раз уступал.
Увы, результаты этого воспитания подтвердили все мои опасения. Но поскольку
наиболее серьезные отклонения в поведении Женевьевы появились после смерти
моей жены, мне незачем говорить об этом здесь, и останавливаться на этой
теме мне было бы особенно тягостно.
Да, я уже говорил и готов повторить, что, по моему мнению, роль женщины
в семье и в цивилизованном обществе является и должна быть консервативной.
Только тогда, когда женщина полностью осознает эту роль, освобожденный разум
мужчины сможем позволить себе идти вперед. Сколько раз я чувствовал, что
занятая Эвелиной позиция сдерживает подлинный прогресс моей мысли, вынуждая
меня выполнять в нашей семье функцию, которая была предназначена ей. С
другой стороны, я ей признателен перед Богом за то, что тем самым она меня
еще больше подвигла на выполнение моего долга, как религиозного, так и
общественного, и укрепила мою веру. Вот почему перед Богом я ей все прощаю.
Здесь я затрагиваю вопрос особенно деликатный, но, как мне кажется,
настолько важный, что вы меня простите, если я не нем ненадолго остановлюсь.
Эту свежесть, это целомудрие как души, так и тела, которые каждый честный
мужчина мечтает встретить в девушке, избранной им в качестве спутницы жизни,
Эвелина дала мне в полной мере. Мог ли я что-либо подозревать, да и знала ли
она сама свою подлинную натуру и скрывающуюся в ней непокорность, которая