"Сергей Жемайтис. Клипер "Орион" (Главы из романа) " - читать интересную книгу автора

рокочущим басом:
- Ропщете, юноша, на порядки, а потом удивляетесь сами, откуда растут
корни протеста и смуты у людей низшего звания. Нехорошо!
Новиков засмеялся. Стива Бобрин вспылил:
- Вот именно, нехорошо подслушивать!
- Мне-то? О юноша! Долг мой в том и состоит, чтобы улавливать мысли
людские, и если они не соответствуют морским установлениям и заповедям
господним, то вразумлять сходящего с пути праведного, отвращая его от
военного трибунала.
- Хватит, отче, - сказал Новиков, - пошли за компанию, выпьем с
радости.
- Чего не делалось за компанию, какие мерзопакостные дела! Но я иду,
дабы направить и худое дело на благо. И действительно, ночь-то благостная,
тихая, идет клипер наш, будто и не по воде, а в облаках витает - так
осторожно море его на себе держит, а ветер устремляет к цели нашего пути.
Они спустились по трапу и, когда подходили к каюте радиста, из нее
поспешно вышел Герман Иванович.
- Есть новости, сын мой? - спросил отец Исидор. - Не отпирайся, на лике
твоем написано, и, видно, не особенно хорошие.
- Да, приказано вместо Владивостока идти на Аскольд и ждать
распоряжений. Извините, господа, спешу к командиру.
- Иди, сын мой, и не бойся плохих известий, ибо все в мире не стоит на
месте - и плохое или то, что мы подразумеваем плохим, может обернуться
хорошим и наоборот.
В каюте Новикова, развалясь на диване, Стива Бобрин сказал срывающимся
от волнения голосом:
- Все развивается так, как я предвидел: нам не простили, не забыли
побег из Плимута. Сейчас союзное командование по достоинству оценило
поведение нашего командира. Стороны в борьбе определились достаточно ясно, и
мы, господа, в особенно выгодном положении, тем более что я сохранил копию
письма к адмиралу сэру Элфтону. - Стива подмигнул Новикову, накрывавшему на
стол.
- Прошу, господа, - сказал Новиков, - из закусок только сухая колбаса,
да не хочу будить моего вестового. За прибытие, господа!
Выпили.
Отец Исидор, понюхав корочку хлеба и глубоко вздохнув, сказал, глядя
из-под кустистых бровей на гардемарина:
- Не натворите новых глупостей, юноша. Тот позорный документ порвите и
развейте по морю. Не делает он чести, особенно сейчас; тогда, под влиянием
неясности событий, еще можно было найти смягчающие вину причины, сейчас -
нет. Обдуманная гадость становится подлостью.
Стива Бобрин, приподняв плечи, покосился на хозяина каюты и, переведя
взгляд на отца Исидора, сказал:
- Позвольте, как вы смеете!
Новиков поднял руку:
- Отставить, Стива. Продолжайте, отец, в ваших словах иногда
проглядывает истина.
- Золотые слова!
- Ваши, отец.
- Тем приятней. Что же касается истины, то она глубоко сокрыта и