"Владимир Карпович Железников. Солёный снег (Повесть) " - читать интересную книгу автора

пить".
"Пить, пить, пить, - пропел Геркулес. - Самое главное, чтобы ты
сохранил верность другу Петру Петровичу".
"Геркулес, можно, я посижу рядом с тобой? - попросил Саша. - А то я
целую неделю не сидел в кресле..." - Саша тихо опустился в кресло, оно
звякнуло под ним, и этот звук отчаянно-громко зазвенел в ночной тишине.
И в ту же секунду в комнате загорелся свет, и перед Сашей появился
Пётр Петрович. Саша испугался, что он сейчас накричит на него, но Пётр
Петрович не стал кричать. Он нагнулся и потрогал губами его лоб.
- Э, брат, да ты горишь, у тебя, брат, жар, - сказал Пётр Петрович.
Он взял Сашу за руку и повёл обратно к нему в комнату. Разбудил
бабушку и маму, и они втроём уложили Сашу в кровать. И мама впервые за эти
дни поцеловала Сашу и стала расспрашивать, что у него болит.


Глава десятая

Саша лежал уже несколько дней и никак не поправлялся. У него была
сильная ангина, и ещё доктор сказал, что Саша чем-то сильно взволнован и
это мешает ему, доктору, бороться с болезнью.
Саша лежал в абсолютной тишине. Так нехорошо, когда сильная ангина.
Не хотелось разговаривать, больно было открывать глаза, больно глотать и
совсем не хотелось есть.
И вдруг он услышал чей-то громкий голос. Приоткрылась дверь, и Саша
увидел Петра Петровича: его лохматую седую голову, его лицо.
- А, Пётр Петрович, здравствуйте, - сказал Саша, и, хотя у него
сильно болела голова, он сразу вспомнил, что на самом дне кармана его
куртки до сих пор лежит неотправленное письмо. - Что-то у меня голова
кружится.
- Э, брат, да ты совсем сдаёшь позиции. - Пётр Петрович сел около
Саши и положил ему руку на лоб. - Не такая уж горячая голова.
У Петра Петровича была мозолистая рука, и Саша почувствовал, как
твёрдые камушки его мозолей царапают ему лоб.
- Я заразный, - сказал Саша.
- Ерунда, - ответил Пётр Петрович. - Я этой проклятой ангиной болел
сто тысяч раз.
Саше было трудно разговаривать с Петром Петровичем, и он закрыл
глаза.
Пётр Петрович встал, потоптался и осторожно, на цыпочках пошёл к
двери. Потом остановился, повернулся к Саше и сказал:
- Но пасаран! - громко так сказал, так громко, как давно уже никто не
говорил в Сашиной комнате.
Саша поднял глаза на Петра Петровича. Ему трудно было это сделать, но
Пётр Петрович произнёс какие-то непонятные слова, и Саша заставил себя
открыть глаза.
- Но пасаран! - ещё громче сказал Пётр Петрович. - Они не пройдут!
- Кто не пройдёт? - спросил Саша.
- Так говорили испанские революционеры.
- Всё вы перепутали, - сказал Саша. - Во-первых, не испанские
революционеры, а кубинские. А во-вторых, не "Но пасаран", а "Патриа о