"Лев Жданов. Третий Рим (трилогия) " - читать интересную книгу автора

крайнюю, доступную им высоту... Загудели чтецы... монахи, священники стали
подпевать тоже... А среди этого чтенья и напевов и рокота - прорезался
зловещий голос Соломонии, сулившей болезни, горе и беды супругу
вероломному и всему грядущему роду его. Но голос ее стал слабеть... Она
зашаталась, сразу опять помертвела... И если бы не поддерживали ее снова
две монахини, так и рухнула бы, потеряв сознание.
- Что с ней? - спросил Шигоня, видя, как навалилась Соломония на свою
соседку-держальницу.
- Сомлела, кажись, боярин.
- Ничего... Тем лучше...
- Вестимо! - отозвался и Даниил. - Господь видит сердца наши, во сне
ли, наяву ли мы или в бесчувственном состоянии. Сердце чисто у княгини.
Бес вселился в нее и глаголал. А там очнется-опамятуется - и сама же
порадуется чину своему ангельскому...
И обряд пошел своим чередом, быстро теперь, без помехи. Через
несколько минут из кельи уведена была, все также без памяти, не великая
княгиня московская Соломония, а инокиня, старица София, которую готовились
везти в Покровский девичий монастырь, что в Суздале.


Глава II

ГОД 7038-й (1530), 25 АВГУСТА

Веселый, радостный перезвон так и стоит над Москвой златоглавою,
словно в Светлое Христово Воскресенье! Не успеют затихнуть колокола в
одном месте, как в ином, тем на смену, начинают заливаться другие...
А самый большой, соборный "боец-колокол" без устали так и гудит,
словно шмель между пчелами, пуская свою басовую ноту: дон-дон... дон-дон!
И в его гуденье вплетается малиновый перезвон монастырских,
небольших, но серебристых колоколов: динь-диль-динь! Динь-диль-динь!
Динь-диль-динь-диль, динь-диль-динь!..
О чем говорят, о чем поют-заливаются колокола, эти спутники жизни
людской, христианской?
Отчего толпы московского люду, хоть и не праздник, но запирают лавки,
покидают торжища, бросают все дела и работы и бегут, валом валят туда, к
Кремлю, из которого подан был первый сигнал к необычайному благовесту?..
Радость великая для Москвы, для всей земли Русской: у государя,
великого князя Василия, и молодой княгини Елены, роду Глинских, - сын
родился.
- Да сын ли? - спрашивает на бегу немолодой посадский другого из
толпы, который тоже спешит к Кремлю, уже на ходу надевая на себя кафтан
понаряднее.
- Сын, сын, Кириллыч! Уж так было сказано. Да нешто по звону не
слышишь, что сын?.. Ведь вон и старец блаженный, юродивый Христа ради-для,
прорицал нашей княгинюшке: "Родится у тебя сын - Тит, широкий ум!.."
Конечно! Сын!.. И Тита нынче память аккурат, угодника... Двадцать пятое
августа...
- Слава Те, Господи. Не сиротеет земля!..
И оба бегут дальше, а сзади еще и еще катятся и набегают народные