"Лев Жданов. Третий Рим (трилогия) " - читать интересную книгу автора

грехов...
И, приняв крест из рук у стоявшего рядом архиерея, он осенил широким
крестным знамением больного.
- Аминь... - опять зарокотало людское эхо...
- Вот, спаси тебя Господь... Сразу словно легче стало... Чую, теперь
доживу до утра... Увижу еще раз солнце красное... - пролепетал Василий. -
А я было боялся...
Княжич Иван в это самое мгновение проснулся и от холода, проникавшего
к нему за спинку, и от людского говора. Ведь у него в опочивальне тихо так
ночью. Только и слышно: светильники в лампадах потрескивают да сам он
ровно, тихо дышит. А тут - совсем другое...
Оглянулся - испугался... уже заплакать готов. Вдруг увидал отца. Хотя
и не часто и не подолгу приходилось занятому государю пестовать первенца,
но любили они очень друг друга. И сразу рванулся княжич Иван к отцу...
- Тятя!..
Осторожно приблизил Овчина ребенка к лицу Василия. Пока тот
пересохшими губами прикоснулся к волосам своего первенца, ребенок
разглядел страшную перемену, происшедшую с князем, сразу отшатнулся от
отца, оглянулся, увидал мамку Челяднину и так рванулся к ней, что чуть не
выпустил его из рук князь Овчина.
- Мамка... мамушка... боюсь... Страшный тятя какой!.. - и зарыдал
ребенок.
Быстро схватила Аграфена Челяднина на руки питомца, нежно прижала к
груди, стала пестовать, утешать и шептать:
- Помолчи, милый, желанный мой! Не надо... грех так... Болен тятя...
Богу молиться надо... чтобы выздоровел... Вот так! Сложи ручки и скажи:
Отче наш...
Ребенок понемногу утих и быстро снова заснул.
Великий князь, в душе которого больно отозвался искренний возглас
неразумного ребенка, весь задрожал было, но осилил себя и снова заговорил:
- Агра-фена... помни... слушай, о чем в мой смертный час прошу и
наказываю тебе... Богом клянись... и святым распятием Его... И безгрешной
кровью Христовой - беречи и холити младенца, наследника моего... На пядь
единую не отойти от него... Душу свою и себя загубить, смерти себя
предать... но его от всякого лиха хранить и беречи... Клянешься ли?
- Клянусь и крест на том целую! - положив руку на крест, протянутый
Даниилом, а затем и прикладываясь к святыне, громко поклялась мамка, и так
без ума любившая своего питомца.
- Ладно. Верю. А вы, бояре, ближние синклиты, стратиги и други мои...
все клянитесь и крест целуйте на царство сыну моему первенцу, великому
князю и царю всея Руси, Ивану Васильевичу...
- Клянемся и крест святой целуем на верность и царство великому князю
и царю всея Руси, Ивану Васильевичу! - опять зарокотало людское эхо.
- А удел Юрия и прочее по царству как быть - о том воля моя писана...
и княгиня великая опекой и обороной сыну моему до его лет пятнадцати...
Клянитесь в том же... - с последним усилием произнес Василий.
Повторно зарокотали глухие голоса слова присяги.
- Ладно. Крепко теперь будет. Братьев распрю какую затевать с
княгиней и с княжичем али до спору не допускайте. Им - своего довольно...
Тебе, князь Михайло Глинский... Тебе, Шигоня... И тебе, Иван Юрьич, как