"Лев Жданов. Третий Рим (трилогия) " - читать интересную книгу автора

- Слушаю, государь! - отвечает Шигоня, внимая непривычно кротким
речам господина...
Царя осторожно, на постели на его, к монастырю недалекому, скромному,
так на руках рынды и понесли...


* * *

С самого утра плохо больному Василию. И тряска, и волнение тяжелое
унесли остатки сил этого могучего всю свою жизнь человека.
- Как можешь, княже? - осторожно подойдя к ложу, на котором лежит,
полузакрыв глаза, великий князь Василий Иванович, спрашивает ближний его
боярин, давний друг и тезка, князь Образцов-Сицкий.
Зимний, короткий, но ясный и морозный день совсем уж догорел.
В маленькое, слюдой затянутое оконце кельи подгородного Данилова
монастыря, где сейчас лежит Василий, глядит пурпурной полосою потухающий
закат.
Неугасимые лампады теплятся у икон... Светец на столе не зажжен еще.
В покое, низеньком, тесном и бедно убранном, царит полумрак. Пахнет
особенно, по-монастырски: сушеными травами, росным ладаном, лампадным
маслом... Но все перебивает тяжелый запах, который несется от лавки,
застланной тюшаком (тюфяком).
Сверх тюшака перинка положена, покрыта белым, чистым холстом. На
мягких подушках лежит больной Василий Иванович, царь московский, первый
принявший этот титул.
Поверх одеяла теплого шубой на лисьих черевах накрыт. А все знобит
больного. Мысли то просветлеют, то замутятся, словно забытье находит на
него.
Он лежит в одежде. Только исподнее на левой ноге разрезано.
Обнаженная больная нога обвита повязками.
Запах тления от язвы, зловещий этот запах, растет все и растет.
Теперь, сдается, он проникает даже сквозь деревянные, ветхие стены
скитских построек и отравляет кругом чистый, морозный воздух лесной.
Сам больной задыхается от этого тяжкого духа.
Лицо у него осунулось, помертвело, приняло совершенно землистый вид,
губы посинели... Десны вздулись, и зубы словно готовы все выпасть из своих
гнезд.
- Страшен я? Скажи, Ваня? - обратился он еще днем, задыхаясь от
усилий, к Мстиславскому.
- Нет, княже. Известно: болен человек. А болезнь не красит. Домой бы
тебе скорей. Дома и зелья добрые найдутся, и все... Дома, княже, знаешь:
стены помогают...
- Да... Домой, домой... Только ночью... Как я сказал... Чтобы Ваня,
сын, не видал... Испугается отца... Мне больно станет.
- Вестимо, государь! - ответил Мстиславский и вышел распорядиться,
чтобы к ночи носильщики были... И гонцов послал к митрополиту, к Елене.
Люев и Феофил заявили шепотом боярину, что очень плохо царю... Гляди,
до утра не доживет...
- Так надо звать всех навстречу князю... Сыну хотя даст свое
благословение... Разве же можно?