"Андрей Дмитриевич Жариков. Полигон смерти " - читать интересную книгу автора

мельничный, мясоконсервный и суконный комбинаты, фабрика первичной обработки
шерсти, я не увидел ни одного здания выше жилых домов, сооруженных
допотопным способом - из глины, замешанной с мелко посеченными камышом или
соломой. Не от хорошей жизни создавало местное население такие "дворцы" -
никаких других строительных материалов не было.
В километре от станции виднелись два белокаменных двухэтажных дома,
левее от них - здание аэропорта, а дальше простиралась выгоревшая на
солнцепеке степь.
- Как я догадался, вы прибыли в нашу воинскую часть? - нерешительно
поинтересовался ветеринар. - Вон там, - он указал на одно из двухэтажных
зданий, - наша гостиница, "отстойник". Там вы можете по телефону заказать
пропуск, и только после подтверждения из штаба вас пропустят на основную
территорию. На это уйдет суток двое-трое.
- Далеко эта "основная территория"?
- Не знаю точно, но, кажется, около двух сотен километров, - ответил
мой попутчик неуверенно. - Рейсового автобуса нет ни до гостиницы, ни до
нашего городка. Начальство ездит на "газиках", остальные - на попутных. Я
помогу вам дотащить чемодан.
Я вез весь свой офицерский гардероб, предполагая, что до зимы в Москву
не выберусь. Вдобавок захватил ружье, резиновые сапоги, поскольку генерал
Чистяков рисовал мне диковинные картины: дичи много, гусей с балкона можно
стрелять во время их осеннего перелета.
Часы показывали шесть утра по Москве, по местному - девять. Ночью
прошел небольшой дождь, и от земли, словно в парной, поднимается влажный
воздух. Яркое солнце палит нещадно, и в шерстяном кителе со стоячим воротом
невыносимо душно. Мой новый знакомый уже успел переодеться в белый шелковый
китель неуставной формы и не парился, как я.
Пока мы шли до гостиницы, ветеринар рассказал, что вечером с
закупленными псами полетит на полигон на грузовом Ли-2. Взял бы меня, да в
самолет без пропуска не пустят.
- Но я сейчас же позвоню начальнику полигона и закажу пропуск, до
вечера успеют.
Как глубоко я заблуждался! В выходной день в штабе только дежурный. Он
не имеет право принимать новых людей. А звонить непосредственно начальнику
полигона не разрешается. И даже в том случае, если бы я доложил ему по
телефону, что прибыл для прохождения дальнейшей службы, потребовалось бы
немало времени, чтобы штаб совместно с особым отделом связались с Москвой и
уточнили, кто приехал и для какой цели. Таков порядок, и нарушать его никто
не имел права.
После трех суток в пыльной гостинице Жанасемея до полигона я добирался
с колонной бензовозов. В пяти шагах ничего не видно от той же пыли. Как
водитель не сбивался с пути, он и сам объяснить не мог. Говорил: "Чую"... А
я-то на случай встречи с начальством надел новый китель, подшил белоснежный
подворотничок, выгладил брюки и до блеска начистил туфли. Через час был с
ног до головы будто в мешке серо-бурого цвета.
Наконец выехали в чистую зону. Отчетливо виднелась ушедшая далеко
вперед головная машина, справа поблескивал Иртыш и зеленела полоска леса.
Где-то в этом сосновом массиве Бескарагайский лесхоз и там мои родители.
Отец в сорок восьмом году по сталинскому призыву уехал в Казахстан
выращивать лесные полосы, на которые была надежда, что они позволят собирать