"Андрей Дмитриевич Жариков. Полигон смерти " - читать интересную книгу автора

объектов, давалась их техническая характеристика, до мельчайших подробностей
описывались итоги испытаний, затем следовали выводы. По своей инициативе мы
"развили" принятую структуру отчетов, дополнив ее разделом "Практические
рекомендации".
Писали пять - шесть дней, потом несколько дней ждали перепечатки
рукописи и снова коллективно читали. Нельзя было не заметить удовлетворения
на лицах авторов. Каково же было наше удивление, когда комиссия безжалостно
забраковала этот отчет по причине его "самодеятельности". Требовали делать
проще: что выставлено, на каком удалении, что случилось с объектами. Было
рекомендовано кое-что перевести в таблички, поместить данные лабораторного
анализа продовольствия и горючего.
Все началось сызнова, но уже без огонька. Нас торопили, предупреждали,
что если опоздаем, то наш материал не включат в общий отчет, и тогда будет
считаться, что мы не справились со своими задачами. А в Москве, помимо всего
прочего, сделают вывод о моем служебном несоответствии. Но, слава Богу, мы,
не поспав двух ночей, справились с отчетом. Офицеры группы покинули полигон,
и я опять остался "полководцем без войск".

"Лимония" - какой она была

Глубокой осенью в "Лимонии" без семьи особенно скверно: неуютно и
тоскливо. Снега нет, а морозы трескучие. В комнатах офицерского общежития
холодно. Спим, укрываясь полушубками. Единственное окошко с намороженным
толстым слоем инея и подоконник выполняют роль морозильника. На нем кульки,
банки, склянки, кусок говядины, масло. В столовую три раза в день бегать
надоело, завтрак и ужин готовим сами. Обзавелись электрическими плитками. В
столовой, когда разъезжались все прикомандированные, кормили хуже -
военторгу невыгодно, если мало питающихся постоянно.
Вечером совсем тоскливо. Если бы был телевизор... Но у нас лишь
хрипловатый репродуктор, и даже книг хороших нет. Одно развлечение
ежедневные походы в читальный зал гарнизонного клуба и в кино два - три раза
в неделю. Даже на фронте в землянках я не испытывал такой мучительной,
тяжелой тоски по дому. Но все плохое кончается. Дали нам жилье и разрешили
поехать за семьями.
За сутки до выезда за пределы полигона отпускников пригласили в
лекционный зал штаба. После вручения проездных документов заместитель
начальника полигона по режиму прочитал нам напутствие. Полковник
предупредил: не вступать в разговор на служебную тему в пути следования и
дома, не сообщать родным и близким, где служим и чем занимаемся. Нельзя
ввозить на полигон спиртное, фотоаппараты, радиоприемники, почтовых голубей
и взрывчатые вещества...
В зале сидел и мой знакомый особист. Он тоже ехал в Москву. В какой-то
миг мне показалось, что его поездка имела отношение к тайному наблюдению за
отпускниками. Позже убедился, что ошибался. Подполковник сказал мне однажды,
что задача полигонных контрразведчиков не в том, чтобы следить за нами, как
это было во времена Берии, а не допустить проникновения на полигон шпионов и
утечки за пределы части сведений закрытого характера.
Много времени отнимала у них проверка писем. С юмором рассказал
особист, как солдат писал своей невесте: "Я не могу тебе сказать, где служу,
но ты поймешь по рисунку..." - и вложил выдранный из какой-то книжки рисунок