"Андрей Дмитриевич Жариков. Полигон смерти " - читать интересную книгу автора

двигаться.
Я заметил, как мама повела глазами, догадался: надо бежать. Я схватил
ружье, выбил стволами раму и бросился головой вперед, как в воду. Упал на
дрова, вскочил и побежал к забору.
- Стой! Стрелять буду! - кричал милиционер.
Когда я переваливался через забор, раздались один за другим выстрелы.
Мне показалось, что я сильно ушиб ступню. Прихрамывая, побежал в березняк.
В старом шерстяном свитере, в отцовских брюках, наполовину обшитых
кожей, и в его яловых сапогах, без шапки, я убежал в густой лес и там
забрался в лисью нору. Снял сапог и ужаснулся: белый шерстяной носок весь
красный - пуля прошила левую ступню.
Ночью меня пронял холод. Словно затравленный волчонок, подкрался к
крайнему дому лесника Даниила Пастухова. Меня накормили, перевязали ногу,
дали старую телогрейку, шапку, два десятка патронов, кусок сала и хлеб. Я
подался ночью к своему дедушке Никите.
Через недельку, полечившись барсучьим жиром, я уже выходил во двор и
помогал деду по хозяйству. А еще через неделю к избе деда подъехал на санках
конюх лесхоза Федор Иванович. Я спрятался в сенцах.
- С какими новостями, Федор Иванович? - спросил дед Никита.
- Новости хорошие. Приехал из Москвы твой сын Дмитрий. Говорят, у
самого Ворошилова побывал. Восстановят в партии. Новый начальник НКВД
появился. Некоторых стервецов уже наказали...
Такая вот история. И всякий раз я указывал в своей биографии о том
ранении в ногу. Только при оформлении на службу в Генеральный штаб
представитель МГБ сказал, что "эпизод" с отцом и "забавный" случай с моим
ранением - сущий пустяк и в биографии об этом писать не следует.
Теперь, на полигоне, "пустяк" выплыл вновь. Ночью я отнес "домашнее
сочинение" в особый отдел. Подполковник читал медленно, то и дело
посматривая на меня.
- Покажу начальству. А теперь напишешь о том, как тебя приволокли
дозорные в октябре 1952 года к нам в особый отдел.
Днем писать было некогда. "Объяснительную записку" я сочинял две ночи.
Черновик у меня сохранился и по сей день.
В 1948 году мой отец уехал из родной Тамбовской области в Северный
Казахстан по сталинскому призыву создавать лесные полезащитные полосы и
оказался в Бескарагайском районе Семипалатинской области. Его назначили
директором лесхоза. По прямой до лесхоза от жилого городка атомного полигона
около ста километров.
Осенью 1952 года я выбрался к родителям в лесхоз на окраине села
Сосновки. Отец познакомил меня с лесником, и тот предложил поехать на
гусиную охоту.
Выехали под вечер на старенькой полуторке. У села Майское переправились
на пароме через Иртыш, углубились в степь на семь - десять километров.
Ночью на костре вскипятили чай, вздремнули в кузове машины, на соломе,
готовясь за час до рассвета идти на "точки", где сделали небольшие окопчики,
замаскированные сеном.
Вдруг из темноты вышли три солдата и, наставив на нас автоматы,
потребовали поднять руки. Один из них выхватил у меня из рук ружье.
Вспыхнули яркие фары автомобиля, подъехал крытый брезентом грузовик.
- Все в кузов!