"Анатолий Жаренов. Частный случай " - читать интересную книгу автора

квадрат. Как успехи, Маша?
Вздох, красноречивый взгляд на лоток, валяющийся в стороне.
- Ясненько. Но вы не сдаетесь, я вижу. Доедаете кашку-насухашку. Ну-ка,
держите.
Из зеленого рюкзака появились консервы, бутылка, шоколад. Вернувшийся с
неудачной охоты Серов замычал от удовольствия при виде этого изобилия. Для
полноты счастья не хватало сигарет. Но Рогов не мог доставить Серову этой
маленькой радости. Он ведь не курит, Рогов. Боится радиоактивного полония.
Костер стал милым и уютным, хотя Серов и ворчал по поводу отсутствия
курева. А Рогов на полчаса превратился в доброго Санта-Клауса, привезшего
девочке рождественские подарки. Да, я разговаривал со всеми, кто знал ее.
Серов был одним из этих людей. Он и рассказал мне о золотой монетке, которая
разбила рюмку с портвейном.
- Рогов оставил нам с Дементьевой малость продуктов, - говорил Серов. -
И мы проваландались на тех ручьях еще три дня. Девчонка была упрямой. Уж
очень ей хотелось найти золотишко. А он, Рогов-то, наверно, в рубашке
родился. Когда сели ужинать, он бутылку откупорил. Я было кружки вытащил, а
он усмехнулся, полез в рюкзак и достал футлярчик такой. В нем рюмка
хрустальная. "Ношу, - говорит, - на счастье". Наш брат много ерунды всякой
"на счастье" носит. Ну, и заставил он нас из этой рюмки вино пить. Я хотел
вовсе отказаться. Непривычен к вину. Спиртяга как-то способнее. А тут -
слону дробина, раздражение нервов. Ну, выпили. Поговорили. Они больше между
собой разговаривали. Я в сторонке лежал, крошки табачные из карманов
выбирал. Закурить больно хотелось. О чем говорили? Да разве запомнишь. Народ
ученый. Слова незнакомые.
Потом вижу, он монетку вытащил. Сказал: "На счастье". И бросил в рюмку.
Да, видно, неаккуратно. В край попал. Посудина хлипкая. Тут же
тренькнула....
Посмеялись они. Девчонка монетку спрятала. И смотри - повезло нам. На
второй день в лотке самородок выкатился. Хороший, с пулю от малокалиберной.
И пошло. Что ни промывка - самородок. Чуть не с каждого лотка. Раньше это
фартом называли. Вот я и говорю, что Рогов, верно, в рубашке родился. Про
любовь? Смекнул я тогда, что у них любовь. Мешать не стал... С глаз исчез. А
Рогов утром уехал...
Женский выбор всегда загадка. Женщина может любить труса и ничтожество,
предателя и подлеца, Говорят, любовь слепа. Очевидное для окружающих любящей
женщине недоступно. Мы знаем тому массу примеров. И часто удивляемся, когда
сталкиваемся с подобными фактами. Мы задаем вопрос: как? Как это могло
случиться? Я этого вопроса сейчас не задаю. В случае с Машей он просто
неуместен. И что бы я ни придумал, все это останется домыслом.
Оставляю поэтому вопрос "как?". И займусь более доступным "что?".
Наивный фетишизм Серова следует отбросить сразу. Нет смысла рассуждать о
том, что было бы, если бы Рогов не вышел в тот вечер к костру. Золото Маша
нашла бы. Не в эту осень, так в другую. Она шла к нему и пришла бы.
Независимо от появления Рогова. Ибо она знала, что ищет. Об этом
свидетельствовали одиннадцать тетрадок, обыкновенных тетрадок в клеенчатых
обложках, которые Шухов дал мне прочитать. Они остались в ее квартире.
Я долго разбирался в записях. Стихи, перемешанные с математическими
выкладками, цитаты из книг, географические названия, описания и
характеристики минералов - все это представлялось хаотическим отражением