"Анатолий Жаренов. Частный случай " - читать интересную книгу автора

борьбы моря и берега, живого и мертвого, движения и покоя, смотрел,
раздумывал и курил. Может, в этот час Рогов вышел к прибойной полосе. Он
тоже любил постоять на берегу, там, у мыса Аугус. Впрочем, зачем ему идти
туда сейчас? Прошлое не возвращается. Машину времени нельзя построить даже
при самом высоком уровне развития науки.
Это тоже любил говорить Рогов. Почему любил? Потому что я для него ныне
в прошлом. А прошлое не возвращается. Так ли? Я принес бутылку из-под
шампанского. Кто знает, может, она доберется по назначению. И сейчас я не
курю, потому что сигареты давно кончились. Я могу быть спокоен,
радиоактивный полоний не укоротит мою жизнь.
Веденеев говорит, что хотел бы посмотреть на Рогова. Веденееву я все
рассказал, и он натолкнул меня на мысль о записках в бутылке. "Мало ли
что", - сказал он. Да, он отличный парень - Веденеев. Такие не умирают от
страха. Но я не уверен в том, что Веденееву удастся встретиться с Роговым.
Да и зачем это? Встретиться было необходимо мне. Очень, крайне необходимо.
Где-то есть берега. Где-то с шумом катятся на землю серо-зеленые языки
прибоя, облизывают гальку и, оставляя на ней хлопья пены, с шелестом
уползают назад, чтобы через секунду, набрав силы, обрушить тонны воды на
прежнее место. За первой волной бежит вторая... Третья... Четвертая... Изо
дня в день, из года в год, из века в век.
Может, одна из волн, приподнимающих сейчас наш плашкоут, докатится до
мыса Аугус и рассыплется брызгами у ног Рогова. Горсть холодных капель
ударит в лицо. Что ж... Я знаю, что сделает Рогов. Он вынет платок и вытрет
щеки. Насухо. И отодвинется подальше от воды. Из Речного он уже, вероятно,
уехал. Нечего ему там задерживаться. Это поселок рыбаков. Он стоит на
галечной косе, и с двух сторон его окружает море. Поэтому в Речном во всех
колодцах вода солоноватая. Геологи туда приходят, когда возвращаются с
маршрутов. А камеральные работы они ведут в городе. Из Речного в город ходят
катера. Через день. Я поторопился, рассчитывал поскорее увидеть Рогова и
поехал в Речное с оказией. Мне очень хотелось продолжить беседу о вреде
табака. А потом я намеревался поговорить с Шуховым о том, что поразило меня.
Шухов - серьезный человек, он должен понять. Но, увы, плашкоут оторвался от
буксира так некстати. Впрочем, я надеюсь, что мне не удастся записать все.
Море пока спокойно. Веденеев мне не мешает. Времени - навалом. Не надо даже
тратить его на завтраки и обеды. Плохо одно. Я не знаю, донесет море бутылку
до людей или нет. И это, кажется, единственное, чего я не знаю. Шухов, ау,
похвалите меня за догадливость. В ваших протоколах отсутствует то, что я
собираюсь написать. Потолкуйте с Роговым о его телефонном разговоре в ту
ночь. И посмотрите на выражение его лица.
Камень не покатится с кручи, если его не толкнуть. Человек не побежит в
ночь, если его не позвать. А моряки знают: плашкоут в шторм не оторвется от
буксира, если трос достаточно длинный и прочный. Наш плашкоут оторвался
потому, что трос был слишком коротким. Парни из команды торопились в Речное,
понадеялись, что погода не подведет. А ночью разыгрался шторм.
Я же шел к Рогову, чтобы поговорить о телефонном звонке. Я поехал к
нему, чтобы спросить: скажите, Рогов, о чем вы говорили с ней в ту ночь по
телефону? Да, в этой истории была минута, когда все перевернулось с ног на
голову.
И водолазам пришлось обшаривать дно бухты...