"Витаутас Жалакявичус. Никто не хотел умирать (сценарий) Перевод с литовского Г. Кановичюса" - читать интересную книгу автора

и бандит рухнул. Его лошадиное лицо дернулось, и рот застыл.
- Дурак! - крикнул Бронюс брату.
По лестнице спускался Поцюс. Он стонал. Кальсоны были разодраны и
висели красными гребешками. Бронюс едва успел подхватить его.
Из подвала был выход в поле. Оставшиеся в живых бандиты пустились
наутек вдоль рва, унося раненых. Стрельба прекратилась. Апуокас
почувствовал, что остался один. Он видел, что вокруг расхаживают враги. Он
швырнул винтовку и рухнул рядом с Марцинкусом, притворясь убитым. Потом
Апуокас почувствовал, что кто-то дышит ему в лицо, и открыл глаза. Перед
собой увидел полные слез глаза крестьянина.
- Сдаюсь! - кричал Марцинкус.
- Молчи, - зашипел Апуокас и выругался.
Из окна подвала торчала мертвая голова мельника. Она глядела на
мельницу и, казалось, удивлялась. Во двор вошел Вайткус. Через дверь
мельницы Бронюс и Донатас вывели истекающего кровью Поцюса. Положили на
телегу. Яунис и Миколас вывели со склада Апуокаса. Потом вылез Марцинкус. Он
нес винтовку Апуокаса. Бронюс подвел Вайткуса и Апуокаса к мертвому
бородачу.
- Это Домовой? - спросил он.
- Нет. Должно быть, нет, - пожал плечами Вайткус. Он старался не
смотреть ни на бородача, ни на Апуокаса.
- Нет, - буркнул Апуокас. - Он командир отряда. Офицер из батальонов
[Имеются в виду формирования литовских буржуазных националистов, созданные
немецкими оккупантами]. Домового здесь не было.
- Кто Домовой?
- Не знаю, - сказал Апуокас, и это было похоже на правду.
Когда Бронюс отвернулся, Апуокас бросил Вайткусу:
- Узнает Домовой про твои дела - умрешь. Вайткус сам это знал.
- Будем надеяться... не узнает, - ответил он. Милиционер подтолкнул
Апуокаса к телеге. Все были в мучной пыли с головы до пят. И живые и
мертвые. Чернела только кровь.
Старая Локене стояла, прислонившись к оконному стеклу, и смотрела на
площадь. На площади в ряд лежали тела убитых бандитов. Вокруг расхаживал
вооруженный милиционер и курил. На противоположной стороне площади, у
каменной ограды притвора, толпились люди. Слышалось одинокое всхлипывание.
Никто не отваживался приблизиться. А во дворе конторы выстроились груженные
мукой возы. Обоз собирался в путь. Пришел Яунис. Он был в пиджаке отца.
Альдона, Поцювене и Миколас положили на мешки раненого Поцюса. В одноколке,
вытянув шею, сидел Апуокас. Руки его были стянуты путами. Бандит зевал.
Очевидно, храбрился. И озирался. Увидел Вайткуса. Тот пересчитывал мешки. В
руке он держал бумаги. Председатель поднял голову и встретился со взглядом
Апуокаса. Апуокас осклабился. Он поднял связанные руки и провел по шее - в
одну сторону, в другую. Должно быть, пугал Вайткуса. Обрадовался. Отвернулся
от Вайткуса. Потом стал озираться по сторонам. Видно, из любопытства.
Почесал связанными руками нос, заметил Донатаса, беседовавшего с Альдоной.
Та смеялась. Увидел Яуниса, который отвел в сторонку Бронюса.
- Бронюс, - сказал Яунис. Апуокас слышал. - Ты сейчас старший в семье.
Не разрешай Донатасу якшаться с Альдоной. У него в городе куча девок. Только
испортит Альдону. Ну и к чему это?
Бронюс удивился, потом сказал: