"Луи Жаколио. Пожиратели огня ("Приключения на суше и на море")" - читать интересную книгу автора

не мог даже предполагать, что навлек на себя чье-либо неудовольствие или
гнев.
Разобрав вопрос со всех сторон, граф пришел наконец к заключению, что
то была простая шутка со стороны кого-нибудь из его друзей, бывших у него
на обеде. Спальня его находилась подле курительной комнаты, и ничего не
могло быть легче, как забросить незаметно записку на его столик.
Мысль заподозрить Лорана ни на одну минуту не приходила ему. Этот
верный слуга вполне заслуживал безграничного доверия своего господина. Еще
его отец, дед и прадед служили семье д'Антрэг и считались как бы членами
семьи; безграничная преданность Лорана молодому человеку не позволила бы
ему принять участие в шутке, которая хотя бы на минуту могла встревожить
молодого графа. Раньше, чем поступить на службу к Оливье д'Антрэгу, Лоран
служил в кирасирах, где усвоил себе чисто военное прямодушие и строгое
исполнение своих обязанностей. Что же касается подкупа или каких-либо
других способов воздействия на него, то об этом нечего было и думать: его
неподкупность и честность были вне всякого сомнения; также нельзя было
подействовать на него и силой, так как человек этот обладал геркулесовским
телосложением. В бытность свою на военной службе он не раз, ради забавы,
схватывал сзади телегу за задние колеса, и пара дюжих упряжных лошадей не
могла сдвинуть ее с места. Когда он уезжал в Россию, сопровождая молодого
графа, старый маркиз сказал ему:
- Лоран, я поручаю тебе моего сына; помни, что это последний из
д'Антрэгов!
И верный слуга всегда помнил это, не спуская, как говорится, с глаз
молодого графа.
Таким образом, последнее предположение Оливье являлось наиболее
вероятным: в числе его гостей было много молодых людей в том возрасте,
когда шутки еще простительны; и эта записка, так сильно встревожившая его в
первый момент, в сущности, не выходила из пределов позволительной шутки.
Несколько успокоенный этими рассуждениями, граф почувствовал некоторое
облегчение; тем не менее пережитое волнение отозвалось на нем: он ощущал
известное возбуждение и томительную сухость во рту. Подле него на столике
стоял графин с водой, вазочка с сахарным песком и флакон флердоранжа. Он
протянул руку к графину, приготовил себе питье и стал пить его большими
глотками с видимым наслаждением. Утолив свою жажду, граф, полулежа на
диване, предавался мечтам, которые унесли его далеко от действительности, и
вскоре, сам того не замечая, погрузился в легкую дремоту; но едва он
задремал, как что-то странное стало совершаться в его организме: голова его
отяжелела, руки и ноги как будто налились свинцом, а силу воли точно
сковало железным кольцом. В этот момент ему показалось, что одна стена его
спальни раздвинулась и из нее вышли четыре человека. Они приблизились к
нему, надели ему повязку на глаза и подняли его на воздух. Графу казалось,
что его куда-то несут.
Наконец это беспомощное чувство прошло. Граф очнулся, открыл глаза и
увидел себя в совершенно незнакомой комнате. Он вскочил на ноги и тут
только заметил, что он не один: в нише, совершенно защищенной от света,
сидела какая-то тень.
- Граф Лорагюэ, - послышался из ниши голос, - вас привели сюда, чтобы
вы сейчас дали торжественное слово формально отказаться от руки вашей
невесты.