"Луи Жаколио. Пожиратели огня ("Приключения на суше и на море")" - читать интересную книгу автора

на него своим воинственным криком, и в течение нескольких минут только и
слышались эти своеобразные возгласы и завывания дикарей, столь грозные и
страшные, что могли бы нагнать страх и на самых смелых. Затем дундарупы
принялись плясать и петь, сопровождая все это самыми вызывающими жестами и
гримасами, но не отваживаясь подойти ближе.
Выведенный из терпения канадец не выдержал и воскликнул: "Пусть же не
говорят, что я позволил этим ребятам смеяться над нами и не проучил их за
это!" И, пробравшись позади своих товарищей, он незаметно присел и пополз,
крадучись в высокой траве, по направлению к дундарупам.
Сначала можно было без труда проследить за его направлением по
колыханию трав на его пути, но по мере того, как он удалялся, движение трав
становилось сходным с их колыханием от ветра, подувшего с востока, так что
его товарищи полагали, что он остается неподвижно на месте, между тем как
он продолжал подвигаться вперед.
Прошло еще несколько минут. Дундарупы продолжали плясать и кривляться,
сопровождая свои движения разными выкриками, и ветер время от времени
доносил до слуха Виллиго самые грубые оскорбления, какими только можно было
уязвить самолюбие австралийского туземца.
Доблестный вождь с величайшим трудом сдерживал свое бешенство. Ах,
если бы у него только было здесь хоть пятьдесят человек его воинов, как бы
он показал им! Как бы он заставил бежать этих горлопанов, которые не
осмеливались даже напасть на него одного! Не будь здесь его друзей белых,
жизнь которых была поручена ему, он не задумался бы кинуться в самую их
гущу со своими двумя юными воинами Коануком и Нирробой и показал бы им, как
умеет умирать воин нагарнуков. Он избил бы десятки этих подлых трусов
прежде, чем погибнуть, а затем радостно затянул бы песнь смерти, стоя у
столба пыток, гордый и надменный, как победитель.
Среди этого воя и воинственных криков дикарей почтенный Джон Джильпинг
вдруг затянул своим гнусавым, монотонным голосом 17-й псалом Давидов, с
полным спокойствием и благоговением, как будто он пел где-нибудь в церкви у
себя на родине.
Вдруг из высокой травы поднялась, словно выросла из земли, высокая
мощная фигура канадца; в тот же момент грянул выстрел, и вождь дундарупов,
сраженный насмерть, упал лицом вперед на землю за то, что неосторожно
выдвинулся несколько вперед, желая поддразнить своих врагов. Смерть вождя
страшно поразила дундарупов, и песня торжества и издевательства разом
уступила место одному общему крику ужаса и недоумения. Имя Тиданы
Пробивателя Голов разом облетело всех.
Действительно, пуля канадца прошла и на этот раз между бровями вождя,
пробив ему череп.
Вслед за первым моментом ужаса и недоумения последовали крики ярости и
жажды мщения! Дикари подняли труп своего убитого вождя и отнесли его на
небольшой пригорок, вокруг которого все собрались и стали держать совет,
это было очевидно из их оживленных прений и возбужденных голосов. Более
молодые настаивали на немедленном нападении, чтобы отомстить за убитого и
разом уничтожить и нагарнуков, и их белых друзей. Но более старые стояли,
видимо, за соблюдение необходимой осторожности и разумный образ действий.
Не подлежало сомнению, что, решив пожертвовать тридцатью своими воинами,
дундарупы в несколько минут могли бы уничтожить своих врагов. Но такое
решение вопроса, над которым ни минуты не задумались бы европейские