"Луи Жаколио. Пожиратели огня ("Приключения на суше и на море")" - читать интересную книгу автора

- До нашей деревни два дня пути. Нас успеют десять раз убить, прежде
чем мы до нее доберемся.
- Так что же нам делать? Не можем же мы оставаться здесь!
Переговорив с Виллиго, канадец обратился к путешественникам.
- Вождь требует, - сказал он, - чтобы вы оставались здесь, пока он
сходит сам и узнает точное число врагов. Главное же, он хочет разведать их
намерения. С вами останутся Нирроба и Коанук.
- А вы сами?
- Я пойду с Виллиго. Ум хорошо, а два лучше, да, наконец, и моя
винтовка не будет лишнею. Впрочем, мы не долго проходим. Вернемся скоро.
Виллиго полагал, что лесовики встретились с дундарупами случайно.
Общих интересов у них, по его мнению, не могло быть, и они, наверное, скоро
разойдутся в разные стороны. Но во всяком случае следовало хорошенько
ознакомиться с ближайшими намерениями этих случайных союзников.
Итак, названые братья бесшумно скользнули в кусты. Оливье и Лоран
остались одни с Джоном Джильпингом и двумя нагарнукскими воинами, которые
на досуге занялись подновлением своей яркой татуировки, для чего у каждого
воина во время похода всегда имеется в запасе рог с красками. Солнце взошло
уже давно, наводняя золотыми лучами широкую равнину, покрытую кустами
желтой сирени, этого типично австралийского растения. Кроме них, на равнине
пестрели и другие яркие цветы, образуя вместе с зеленью роскошный пестрый
ковер, отливавший нежным бархатом.
Не зная, куда деваться от тоски ожидания, Оливье и Лоран вышли на край
опушки, где под защитою деревьев можно было обозревать всю долину; но
вскоре приставленные к ним воины позвали их назад, энергическими жестами
выговаривая им за неосторожность.
Джон Джильпинг тем временем напевал себе под нос псалмы царя Давида.
Так прошло два часа самого томительного ожидания.
Временами нашим путешественникам слышались вдали как будто крики и
выстрелы; но на все их вопросы туземцы отвечали лишь знаками, что не
понимают их, и в свою очередь знаками же успокаивали их, чтобы они не
боялись ничего под защитою храбрых нагарнукских воителей.
Тем не менее эти отдаленные, глухие звуки сильно смущали пионеров.
Оливье и Лоран не были трусами, но эта тягостная неизвестность, эта
отдаленная угроза невольно как-то действовали на нервы, тем более что нашим
друзьям приходилось волноваться уже от одного мучительного ожидания. Им
гораздо приятнее было бы подвергнуться открытому нападению, увидать врага
прямо в лицо и сразиться с ним в решительном бою, чем толпиться в скучной
засаде.
От времени до времени дикари ложились на траву и прикладывались к
земле ухом. Вставая на ноги, они всякий раз встречали
безмолвно-вопросительный взгляд путешественников, но отвечали на него
только улыбкой.
Они обращались с европейцами совершенно как с детьми, точно боясь их
напугать и не желая тревожить.
Эти улыбки татуированных рож больше походили на скверные гримасы, чем
на улыбки, так что, не будь Оливье непоколебимо уверен в преданности
молодых воинов, он, вероятно, отнесся бы к ним не так спокойно.
Зато бедному Джону Джильпингу при виде некрасивых, улыбающихся лиц
Нирробы и Коанука делалось совсем жутко, и он бормотал про себя с усиленным