"Н.А.Зенькович. Тайны ушедшего века. Границы. Споры. Обиды" - читать интересную книгу автора

Евдокимова и Виктора Вуячича, композитора-песенника Эдуарда Ханка. Они
творили по-русски.
Была ли белорусская эстрадная песня? Да, была. Но, за редким
исключением, народ ее не пел. Отдавали предпочтение тем, кто писал и пел
по-русски! И дело здесь не в степени таланта: белорусскоязычные поэты и
композиторы не уступали русскоязычным, но произведения первых в основном
звучали только на государственном радио. Как ни парадоксально, но коренные
жители Белоруссии пели песни пришельцев.
Пришельцы, таким образом, не ощущали, что живут в чужеродной среде. Их
окружала привычная обстановка, ненамного отличавшаяся, скажем, от той, в
которой они жили раньше, где-нибудь в Смоленске или Брянске. Вокруг - такие
же славянские лица. Русская речь повсюду - в магазине, на работе, на улице.
По радио и телевидению, где передачи на белорусском языке были крайне редки.
Названия учреждений и организаций, улиц, площадей, торговых точек,
предприятий сферы бытового обслуживания - тоже на русском. В некоторых
случаях - на двух языках, особенно если это касается органов
государственного управления. Остановки в городском транспорте водитель
объявляет по-русски. Преобладающая часть газет, журналов, книг - тоже на
родном языке десятой доли некоренного населения. Никакого дискомфорта!
Наоборот, причастность к русской нации даже как-то выделяла из общей
массы. И хотя внешне трудно отличить белоруса от русского - оба принадлежат
к славянскому типу - разница все же есть. Первое, что выдает происхождение
белоруса - это произношение. Оно неистребимо и стало хрестоматийным примером
дружелюбного подначивания: "Благодару, я не куру".
Белоруса безошибочно узнаешь по твердому "р" и мягкому, фрикативному
"г", как бы ни стремился он старательно говорить по-русски. Да еще по
забавному смешению русских и белорусских слов. Деревня в Белоруссии
традиционно говорит по-белорусски. Город - по-русски. Молодежь, приехав в
город, хочет выглядеть посовременнее. Она чутко прислушивается к говору
окружающей среды, улавливает красиво звучащие слова и, стесняясь своего
недавнего деревенского прошлого, перенимает новую лексику. Но - сбивается,
путается, поскольку прошлое крепко держит, не отпускает так запросто. И люди
невольно ощущают свою ущербность, второсортность.
Это происходит оттого, что белорусский язык с давних пор считается
языком "мужицким". На нем говорили бедные люди - крестьяне и мелкие
ремесленники. Важные господа в Белоруссии, в зависимости от того, кто в ней
властвовал, разговаривали соответственно то на польском, то на русском
языке. По-белорусски не общались даже более-менее состоятельные белорусы.
Это был язык черни, плебеев. К чему его изучать, если обучение в Польше, а
потом в Российской империи велось на государственных языках этих стран.
Бесполезное, бессмысленное занятие!
Бытовало снисходительно-сострадательное отношение к белорусам,
навеянное, в частности, некоторыми литературными образами русского поэта
Николая Некрасова. До сих пор кое-кто в Москве смутно представляет, что
белорусы - это отдельная, самостоятельная нация, которая дала той же России
немало звучных имен.
Это просветители, основатели первой типографии в Москве Петр Мстиславец
и Иван Федоров, воспитатель Петра I Самойло Петровский-Ситненович, известный
как Симеон Полоцкий; основоположник московской пушкарской традиции Андрей
Чохов - тот самый, отливший "Царь-пушку"; автор первой фундаментальной