"Анна-Мария Зелинко. Дезире " - читать интересную книгу автора

повторял за мной: "Свобода, равенство, братство народа!"
Потом он сказал:
- Слишком много крови пролито для утверждения этих новых прав. И
сколько невинной крови, мадемуазель, прольется еще!
Как иностранец, Персон говорит "мадам Клари" маме и "мадемуазель
Клари" - мне, хотя это запрещено. Мы просто "гражданки Клари".
Жюли появилась в гостиной.
- Эжени, пойди сюда на минутку! - сказала она, и мы пошли в комнату
Сюзан.
Сюзан лежала на диване и пила маленькими глотками портвейн. Говорят,
что портвейн дает силы, но мне его не позволяют пить, так как мама считает,
что маленьким девочкам не следует еще поддерживать свои силы.
Мама сидела рядом с Сюзан, и я видела, что она взволнована. Она
куталась в шаль, а на голове ее был маленький вдовий чепчик, который она
носит вот уже два месяца. Мама больше похожа на сиротку, чем на вдову, такая
она маленькая и худенькая.
- Мы решили, что Сюзан попробует завтра попасть на прием к депутату
Альбиту, - Она помолчала. - Ты будешь сопровождать ее, Эжени.
- Я боюсь идти одна. Там будет много народа... - прошептала Сюзан.
Я констатировала, что портвейн не только не придал ей сил, но совсем
ослабил ее... Я спросила себя, почему пойду я, а не Жюли.
- Сюзан хочет попробовать поговорить об Этьене, и ей будет спокойнее,
если ты будешь рядом с ней, дорогое дитя, - сказала мама.
- Ты, конечно, должна будешь держать язык за зубами и дать говорить
Сюзан, - вмешалась Жюли.
Я была довольна, что меня послушали, но так как они продолжали
третировать меня как ребенка, я промолчала.
- Завтра мы все очень устанем, - сказала мама. - Ляжем сегодня
пораньше.
Я побежала в гостиную предупредить Персона, что мне нужно ложиться
спать. Он сложил газеты и поклонился.
- Тогда я пожелаю вам доброй ночи, м-ль Клари.
Я уже переступила порог комнаты, когда мне показалось, что он сказал
еще что-то. Я повернулась.
- Вы что-то сказали, м-сье Персон?
- Нет, только... - он запнулся.
Я подошла к нему и старалась прочесть на его лице. Уже стемнело, а мы
поленились зажечь свечи. Бледное лицо Персона было еле различимо в густых
сумерках.
- Я хотел только сказать вам, м-ль Клари, что... что я скоро должен
вернуться домой.
- О! Почему?
- Я еще не говорил м-м Клари, я не хотел в такое тяжелое для вас время
тревожить ее своими делами. Но, видите ли, мадемуазель, я здесь уже больше
года и я уже нужен в нашем магазине в Стокгольме. Когда м-сье Этьен вернется
и будет все в порядке в вашей конторе, я вернусь в Стокгольм.
Это была самая длинная тирада, которую я когда-либо слышала от Персона
на французском языке. Я не сразу поняла, почему он мне первой сообщил о
своем предстоящем отъезде. До сих пор я думала, что Персон, как и все
другие, не принимает меня всерьез. Но в данной обстановке я вдруг