"Анна-Мария Зелинко. Дезире " - читать интересную книгу автора

Хотя он светил мне лампой, я не могла прочесть ни слова. Буквы прыгали
перед глазами, слова сливались.
- Я так взволнована. Прочитайте сами, - сказала я, чувствуя как слезы
обжигают глаза.
- Внимательно рассмотрев дело, решил: освободить из-под ареста!
- Это значит... - я дрожала всем телом. - Это значит, что Этьен...
- Конечно, ваш брат свободен. Он уже дома с этой Сюзан и всей семьей, и
они, вероятно, уже приступили к ужину. Ваша семья празднует, а о вас забыли.
Но... что с вами, гражданка?
Я рыдала. Я не могла остановиться. Слезы лились потоком, и горло было
сжато, и я едва могла дышать, но это были не слезы отчаяния, а слезы
радости, хотя до сих пор я не знала, что можно так плакать от радости.
- Я счастлива, месье, - едва могла выговорить я. - Я так счастлива!
Чувствовалось, что ему очень неловко и он не знает, как со мной быть.
Он суетливо положил досье на стол и стал собирать разбросанные бумаги. Я
поискала в сумочке платок, но, видимо, утром забыла положить его. Тогда я
вспомнила, что у меня четыре платка в корсаже, и запустила руку в свое
декольте. Как раз в это время он обернулся и удивленно захлопал глазами. Из
выреза моего платья появились два, три, четыре платка. Вероятно ему
показалось, что он видит представление фокусника.
- Я подложила платки, чтобы выглядеть более взрослой, - прошептала я,
так как мне хотелось все объяснить ему, ведь он был так добр ко мне! Я
сказала:
- Дома все еще считают меня ребенком.
- Вы совсем не ребенок. Вы - молодая дама, - уверял меня Буонапарт. - А
теперь я провожу вас домой, так как молодой даме не следует одной идти по
городу в столь позднее время.
- Это очень любезно, но я не могу согласиться. Ведь вы собирались
домой.
Он засмеялся.
- С другом Робеспьера не спорят. А теперь съедим по конфете и
отправимся. - Он открыл ящик бюро и протянул мне коробку. Вишня в шоколаде.
- Альбит всегда держит в бюро конфеты, - объяснил он. - Возьмите еще
одну. Вкусно, правда? В настоящее время только депутаты могут себе это
позволить. - Он сказал это с горечью.
- Я живу на другом конце города. Для вас это будет большой крюк, -
сказала я, когда мы выходили из Дома Коммуны. Но, конечно, я говорила это из
вежливости. Я не хотела отказываться от сопровождения, тем более, что я еще
никогда не была на улицах одна вечером. А кроме того, мне было с ним
приятно.
- Как мне стыдно, что я трусиха, - сказала я немного погодя.
Он слегка пожал мне локоть.
- Я понимаю ваш страх. У меня есть братья и сестры, и я их очень люблю.
А сестры может быть даже ваши ровесницы.
Мое смущение постепенно проходило.
- Вы не марселец? - спросила я.
- Вся моя семья, за исключением одного брата, живет теперь в Марселе.
- Я спросила лишь потому, что... потому, что у вас не марсельский
выговор...
- Я корсиканец. Изгнанник с Корсики. Уже почти год, как я приехал во