"Всеволод Зельченко "Карлики" (отрывок)" - читать интересную книгу автора

выкрикивает:
- Чапай? Чапай?
Впрочем, в тот самый день говорили мы вот о чем. Едва допылив до
поворота, Сонька схватила меня за руку, сжимавшую скользкий обрубок
шеи убитого петуха.
- Слушай, у меня есть идея. Мы вовсе на должны его покупать.
Я удивленно поднял глаза, но тут же залюбовался завитком цвета
воронова крыла, от жары прилипшим к ее виску. Капитан Ставраки ушел за
Геркулесовы столпы, и даже Ада была вся в маму, с холодной и как будто
мраморной кожей - только в Соньке оставалась еще капля иссиня-черной
крови. Она нетерпеливо тряхнула волосами.
- Отстань. Послушай меня. Мы с полчаса кружим по городу, потом
приносим петуха назад и говорим, что это другой. Держу пари, они не
узнают его в лицо.
- Зачем? - еще не понимая, спросил я. Мы снова тронулись в путь
по мощеной улочке, постепенно забиравшей в гору. Петушиные бледные но-
ги волочились, подпрыгивая, по раскаленным камням.
- Пых-пых-пых, - пыхтела Сайки, - неужели не ясно? У нас остают-
ся деньги, они пойдут в счет побега.
О побеге мы условились сразу же, спустя несколько дней после
знакомства. Мы проникли в одну из комнат на втором этаже "Улиток" -
внизу соловьем разливалась Марина Мартыновна - и наскоро объяснились в
любви: так исполняют формальность. Десять минут спустя, когда дар речи
снова вернулся к нам, было решено бежать. Решение соткалось из самого
воздуха лета, из морского беззаконного запаха, из недомолвок вроде
"Ваши в сентябре куда?.." - "А у нас в N..." - или даже: "А ты в какой
перешла?" - Молчи, не будем об этом. Hо Господи-Боже-мой, ты же пони-
маешь, что я не могу оставить тебя. Я не могу оставить тебя, и, как
только отпустится занавес, мы бежим.
Странная вещь: однажды твердо решившись, мы с той поры, как по
уговору, избегали упоминаний о побеге и тем более не строили планов.
Вот почему я совершенно опешил от железных ноток в Сонькином голосе -
выходило, что она давным-давно уже все продумала без меня (сначала
этот петух, потом еще что-нибудь), и оставалось только приступать к
исполнению.
- Погоди, погоди, - я еще пробую ухватить соломинку, - Его ведь
придется ощипать, выпотрошить, помыть, наконец...
Это ерунда. У нее куча знакомых на кухне "Старого Морехода",
сейчас заглянем, они мигом все сделают. Вот как. У нее, оказывается,
есть так называемая своя жизнь, а я об этом ничего не знаю ("Старый
Мореход" - гигантский фешенебельный ресторан-аквариум, за стеклом ко-
торого по вечерам колыхались огни и сновали туда-обратно белые офи-
цианты в галстуках висельников). Воображаю, как она заходит с заднего
крыльца в пар и грохот, кивает раскормленным кухонным мужикам, хрипло
хохочет, к кому-то забирается на колени.
- Слушай, ты, Сонечка Мармеладова - или тебе больше хочется
Сонька Золотая Ручка? - посмеялись и ладно, оставь свои глупости,
толку все равно не выйдет.
Мы уже стоим посреди площади с памятником адмиралу, и прохожие
шарахаются во все стороны. Из петуха на землю капает кровь, которую