"Всеволод Зельченко "Карлики" (отрывок)" - читать интересную книгу автора

- Hу, давай я отрублю ему голову.
- Какие глупости, - лепечет мама, - Ты же ребенок, никто не ста-
нет требовать этого от ребенка, - однако в следующее мгновенье в
вопросительном взгляде Соньки прочитывается не приказ, конечно, и даже
не сомнение, а тень сомнения, его зародыш, какие-то зрительные ка-
вычки, если так можно сказать, - после чего я отодвигаю шашечную
доску, выхожу с петухом на улицу, там его убиваю и возвращаюсь в дом.
Ага, не понравилось, хочется описания? Теперь ты понимаешь, читатель,
кто из нас двоих кровожадный зверь. Дело происходило в том самом
внутреннем дворике, который я еще в первый день разглядывал из окна.
Петух сам побежал за мной - только, по-моему, не из жертвенной кро-
тости, а от идиотизма. Проходя через кухню, мы с ним подобрали малень-
кий топорик с резиновой ручкой, каким туристы обрубают тонкие ветки -
или скалывают кору, не знаю, что там у них, - и я даже успел подумать,
что он, не дай Бог, не заточен, и тогда придется, содрогаясь от ужаса,
бегать по двору за окровавленным петушком; но все сошло хорошо и,
главное, быстро: я просто прижал его голову всей пятерней к земле, да-
же подложить было нечего, и с размаху нанес удар у основания шеи.
После чего закрыл глаза и отскочил с топориком в руке - потому что
брызнула кровь, и у петуха началась агония.
Я много читал о том, как обезглавленные птицы пускаются бежать,
а иногда даже вспархивают на плечо своему убийце. К счастью, на сей
раз ничего подобного не случилось: петух нетерпеливо взмахнул крылом,
и во всей его позе я внезапно различил выражение (не сказать "выраже-
ние лица" - потому что лица у него уже не было) покорности, словно он
подумал и согласился - я еще представил тогда, что и нам в последнюю
минуту предлагают такой же выбор, но никто не решается вернуться на-
зад. После этого он вытянул лапы и затих.
Через двор уже бежит ревущая Сайки, я тоже плачу, она цепляется
за руку: "Дурак, неужели тебе и вправду показалось, что я...", и еще
что-то кричит из кровати полковник, но это абсолютно неважно, потому
что герой сегодня я, а не он.
Далее выясняется, что маму вырвало, что она видеть не может это-
го петуха и уж тем более не может взять его в руки, и что остается
единственный выход: мы немедленно выбрасываем труп на помойку за
углом, бежим на рынок и до прихода Сонькиной тетки покупаем там новый,
ощипанный и без следов преступления (хотя я, по-моему, уже вегета-
рианец). Hу и денек - нас с Сайки прямо-таки выталкивают за дверь, и я
даже не успеваю унять дрожь, как оказываюсь на улице. Еще немного
слез, взаимных уверений, клятв верности, и вот мы уже как ни в чем не
бывало трусим по мостовой, на ходу оживленно переговариваясь - о чем?
Здесь начинается длинная, далеко в сторону уводящая повесть,
полная невыразимой нежности. Пальцы дрожат, не в ладах с лицом, губы в
пляс: "Мммилая!" Hичего в целом свете не сыщешь ласковее, чем лепет
заики. Послушай, о чем мы все-таки с тобой говорили в то лето? Hу хо-
рошо, фокус с картами удался на первый раз, но не могу же я так все
время! Представь: каждый день пять или шесть часов беготни по го-
родским переулкам, гулким и вытянутым, как нутро бутылки; купанье; по-
целуи на чертополошьем поле (мы там как-то спугнули с нагретого камня
змею, и ты завизжала изо всех сил, а она оказалась - нет не ужом, а