"Роджер Желязны. Теперь мы выбираем лица" - читать интересную книгу автора

заросли кустарника до оголенной земли. Вскоре за моей спиной появилась
Джулия.
- Что такое? - спросила она.
В этот момент я прикидывал, как бы это было, если бы я вдруг
проснулся без воспоминаний о своем прошлом. Проще или труднее было бы
найти мне какое-нибудь пристанище в жизни и удовлетвориться этим? Смог бы
я тогда, как эти обитатели деревушки внизу, заинтересованно и не без
удовольствия заниматься простыми делами, повторяющимися по десять тысяч
раз?
Я стоял на берегу мелкой, надежно укрытой бухточки, теплым, солнечным
днем, глядел как сверкающие под солнцем струйки воды, дрожа, сбегают по ее
обнаженной груди; когда она перестала плескаться, улыбка сбежала с ее
лица, и она спросила "Что такое?", я думал о тех семнадцати убитых мной,
после чего меня начали называть "Энджи Ангел", а я занимал все более
высокое положение и обеспечил себе приличное существование. Конечно, Пол
не знал обо всех этих убийствах. Я был удивлен, что он вообще знает так
много, - о восьми, если быть точным, имена были названы с такой
уверенностью, которую, мне казалось, он бы не смог разыграть. Со своей
стороны мне представлялось почти непостижимым, что юридические тонкости и
соблюдение установленных организацией норм и правил оказались не просто
прикрытием, что на самом деле осталось очень мало надежных
профессиональных убийц. Итак, кажется, я действительно притащил с собой
через годы нечто ценное. Однако, когда я обеспечил себе положение на самом
высшем уровне организации, я, в основном, лично избегал участия в такого
рода деятельности. И теперь получить предложение о контракте, в эти
спокойные времена почти полного окультуривания, плавно сцепляющихся
шестеренок, продления жизни и межзвездных путешествий... Это казалось не
просто странным, как бы Пол не деликатничал в этом вопросе.
Когда мы ели апельсины в тени водообрабатывающего цеха, стены
которого, когда-то ровные и гладкие, утратили былой вид частично из-за
погоды, а частично под влиянием сирени и глициний, я погладил ее по
голове, и она нарвала морозника, этого древнего средства от безумия,
надела венок мне на голову, и мои мысли унеслись далеко за пределы строго
расчерченных диаграмм черепной коробки и стен, подточенных пеной цветения,
и забрались в полностью автоматизированный механизм установки, звуки
которой доносились до нас с мягкой неотвратимостью; пока она вбирала в
себя, очищала и изрыгала, я не знаю сколько, тысяч галлонов моря, я
размышлял о двойственной сущности Герберта Стайлера, представителя
"Доксфорд Индастриз" на планете, называющейся Алво, непостижимо удаленной
от бледной человеческой звезды. На этот раз Джулия не заметила и не
спросила "Что такое?", а я подумал, должен ли человек, подвергнувшийся
экспериментальному нейровмешательству, которое по-прежнему считается
незаконным на Земле, но открывает доступ к работе величайшего
компьютерного комплекса, должен ли этот человек, который ради своей
компании препятствует экспансии КОЗА на самых лакомых из отдаленных миров,
считаться машиной в человеческом обличье или человеком с компьютерным
разумом, и может ли считаться то, что меня попросили сделать,
человекоубийством в прямом смысле слова, или это нечто абсолютно новое,
например, механоубийство, или киберубийство. А между тем мы впитывали
глухое ворчание моря и вибрацию ближайших водосооружений и ароматы цветов